- Да, это ужасно, - говорил я сам себе в своей комнате, - все ужасно. И этот салат, и нянька, и пожилой литератор, и незабвенное "пойми", вообще вся моя жизнь

(всё, что перечисляет себе Максудов, это не только не ужасно, а наоборот прекрасно: нищему и голодному человеку – салат, гонимому преступнику – народная поддержка, начинающему литератору – похвала, одинокому писателю – общественное признание и сочувствие).

За окнами ныл осенний ветер

(излюбленная форма обозначения течения времени вскользь, незаметно, но скрупулёзно для обозначения происходящих событий; роман закончен в апреле, шесть страниц поправить можно за один день, начало читки текста, через неделю, это указание на периодичность, вторая читка, следом третья и четвёртая, итого после написания романа прошло четыре недели и один день, это самое позднее июнь месяц, значит, между главой 2 и 3 прошло минимум ещё три месяца),

оторвавшийся железный лист громыхал, по стеклам полз полосами дождь. После вечера с нянькой и гитарой много случилось событий, но таких противных, что и писать о них не хочется

(то, о чём не хочется писать Максудову, называется интересом к труду автора правоохранительных органов, ничего противнее этого быть в те времена не может).

Прежде всего я бросился проверять роман с той точки зрения, что, мол, пропустят его или не пропустят

(роман подвергается жёсткой насильственной цензурной правке).

И ясно стало, что его не пропустят. Пожилой был совершенно прав. Об этом, как мне казалось, кричала каждая строчка романа

(и даже правленый вариант никак не устраивает цензуру, тем не менее, Максудов носит отрывки по редакциям журналов).

Проверив роман, я последние деньги

(тут указание на абсолютную нищету и безденежье Максудова, для чего могут понадобиться деньги при переписывании отрывков – бумаги, чернил; это стоит ничтожно мало)

истратил на переписку двух отрывков и отнес их в редакцию одного толстого журнала. Через две недели я получил отрывки обратно. В углу рукописей было написано: "Не подходит". Отрезав ножницами для ногтей эту резолюцию, я отнес эти же отрывки в другой толстый журнал и получил через две недели их обратно с такою же надписью: "Не подходит".
После этого у меня умерла кошка. Она перестала есть

(кушать дома стало нечего, пришёл голод, вот о чём пишет М.А.Булгаков),

забилась в угол и мяукала, доводя меня до исступления. Три дня это продолжалось. На четвертый я застал ее неподвижной в углу на боку

(смерть кошки обозначает в аллегорическом смысле смерть гения писателя, окончание его способности писать).

Я взял у дворника лопату и зарыл ее на пустыре за нашим домом. Я
остался в совершенном одиночестве на земле, но, признаюсь, в глубине души
обрадовался. Какой обузой для меня являлся несчастный зверь

(освободившись от бремени, душа естественно почувствовала по началу облегчение и радость).

А потом пошли осенние дожди, у меня опять заболело плечо и левая нога
в колене

(но через малый промежуток времени душа разболелась с новой силой).

Но самое худшее было не это, а то, что роман был плох. Если же он был
плох, то это означало, что жизни моей приходит конец

(последний вариант книги настолько не устраивал автора, что жизнь для него потеряла смысл).

Всю жизнь служить в "Пароходстве"? Да вы смеетесь!
Всякую ночь я лежал, тараща глаза в тьму кромешную, и повторял - "это
ужасно". Если бы меня спросили - что вы помните о времени работы в
"Пароходстве"? - я с чистою совестью ответил бы – ничего

(опять, исходя из предыдущей логики, под словом «ужасно» подразумевая «прекрасно», вспомнив как сотрудники газеты приходили на читку романа и пели хором: «Пойми!», можно сделать вывод, что здесь М.А.Булгаков так сложно обозначает увольнение Сергея Леонтьевича со службы в «Пароходстве»; иначе не объяснить того, что он ничего не помнит; Максудову нечего стало вспоминать – его уволили за антисоветчину).

Калоши грязные у вешалки, чья-то мокрая шапка с длиннейшими ушами на
вешалке - и это все

(очень похожая шапка появится в передней в квартире, которую якобы случайно в поисках Воланда посетит поэт Иван Бездомный в романе «Мастер и Маргарита»; длиннющие уши чаще всего по модному тогда фасону носили девушки, знать было кому греть душу и тело Максудова по ночам).

- Это ужасно! - повторил я, слушая, как гудит ночное молчание в ушах

(«Эврика!» - так точнее можно охарактеризовать данный пассаж).

Бессонница дала себя знать недели черед две.
Я поехал в трамвае на Самотечную-Садовую, где проживал в одном из домов, номер которого я сохраню, конечно, в строжайшей тайне

(это тайна раскрывается здесь же в якобы посмертной записке, которую пишет Максудов, значит, никакого секрета нет, ведь он крадёт пистолет с целью застрелиться; это начало психологической ловушки для путаницы),

некий человек, имевший право по роду своих занятий на ношение оружия

(среди знакомых Максудова кто-то обнаружил выход на влиятельного человека в НКВД, именно этому аллегорическим возгласом: «Это ужасно», радуется Максудов).

При каких условиях мы познакомились, неважно.
Войдя в квартиру, я застал моего приятеля лежащим на диване

(всё это происходит вечером, отдых или сон приятеля в такое время можно определить, как человека, вернувшегося с суточного дежурства по служебной обязанности).

Пока он разогревал чай на примусе в кухне, я открыл левый ящик письменного его стола и выкрал оттуда браунинг, потом напился чаю и уехал к себе

(заручившись поддержкой).

Было около девяти часов вечера. Я приехал домой. Все было как всегда

(Сергей Леонтьевич ведёт голодную жизнь, баранина для него царское угощение; в квартире происходит нечто необычное).

Из кухни пахло жареной бараниной, в коридоре стоял вечный, хорошо известный
мне туман

(неужели это любимый Булгаковым «сухой туман» из романа «Мастер и Маргарита»?),

в нем тускло горела под потолком лампочка. Я вошел к себе. Свет брызнул сверху, и тотчас же комната погрузилась в тьму. Перегорела лампочка.
- Все одно к одному, и все совершенно правильно, - сказал я сурово.
Я зажег керосинку на полу в углу. На листе бумаги написал: "Сим
сообщаю, что браунинг No (забыл номер), скажем, такой-то, я украл у Парфена
Ивановича (написал фамилию, No дома, улицу, все как полагается)"

(почему Максудов не указывает номер браунинга? - если для того, чтобы отвести угрозу от приятеля, то тогда зачем после он пишет все его координаты? - в реальности, это психологический финт Булгакова, так он описывает, как к Сергею Леонтьевичу явились представители власти и как он заполняет протокол допроса).

Подписался

(зачем нужна подпись под прощальным письмом?),

лег на полу у керосинки. Смертельный ужас охватил меня. Умирать страшно. Тогда я представил себе наш коридор, баранину и бабку Пелагею, пожилого и "Пароходство", повеселил себя мыслью о том, как с грохотом будут ломать дверь в мою комнату и т.д.

(здесь рассказ о том, как врывались сотрудники НКВД в комнату к С.Л.Максудову)

Я приложил дуло к виску, неверным пальцем нашарил собачку. В это же время снизу послышались очень знакомые мне звуки, сипло заиграл оркестр

(и пение хором, и игра классической музыки оркестром будет использована М.А.Булгаков в романе «Мастер и Маргарита»; помещая здесь те же самые слова, писатель понимал, какому придирчивому разбору будут подвергаться его труды в целях найти точную подсказку описываемых им событий; но дело в том, что одни и те же символы часто у него обозначают разные вещи в зависимости от внешних обстоятельств; здесь хоровое пение друзей помогло Максудову уйти незамеченным от молодого литератора, а оркестр подразумевает приход вооружённых людей во главе с Рудольфи, который явно явился спасать Сергея Леонтьевича),

и тенор в граммофоне запел:

Но мне бог возвратит ли все?!

"Батюшки! "Фауст"! - подумал я. - Ну, уж это, действительно, вовремя.
Однако подожду выхода Мефистофеля

(чуть позже Максудов якобы окоченеет от ужаса при виде его, на самом деле только он ему и нужен, вооружённый друг, облечённый властью).

В последний раз. Больше никогда не услышу"

(«Фауст» и Мефистофель, как и царь Иван Грозный, Иван Васильевич, – это излюбленные персонажи Сталина, в этом причина постоянного использования писателем этих образов; виртуозно вставляя их в тело своих произведений, Булгаков недомолвками доводил своих цензоров во главе с вождём советского народа до изнеможения; путаница, сопровождающая произведения писателя, по идее самого автора отвлекала внимание от внутреннего зашифрованного содержания романа «Мастер и Маргарита»).

Оркестр то пропадал под полом, то появлялся, но тенор кричал все громче:

Проклинаю я жизнь, веру и все науки!

"Сейчас, сейчас, - думал я, - но как быстро он поет..."

(чутко прислушивается Максудов к перемещению своих освободителей на нижних этажах, грохотом автор обозначает развернувшуюся внизу перестрелку между теми, кто пришёл арестовывать и теми, кто пришёл его освобождать)

Тенор крикнул отчаянно, затем грохнул оркестр.
Дрожащий палец лег на собачку, и в это мгновение грохот оглушил меня,
сердце куда-то провалилось, мне показалось, что пламя вылетело из керосинки
в потолок, я уронил револьвер.
Тут грохот повторился. Снизу донесся тяжелый басовый голос:
- Вот и я!
Я повернулся к двери

(в том перемешанном и переплетенном мире, в котором жил М.А.Булгаков, трудно разделить своих от чужих, невозможно понять, откуда придёт спасение, а откуда погибель).