Архив Булгакова, (булгаковеды и булгакоеды) Опции

[tsa]

Венцеслав Крыж 2006.11.09
Оборотни в погонах, без погон и пропавший архив Булгакова

Воры на Руси, особливо чиновные, как правило, бездарны; если украдут, то сразу попадутся, а уж если и не попадутся, то общественность всегда точно знает, что имярек такой-то нечист на руку.

Воры на Руси, особливо чиновные, имели обыкновение орать громче других: «держи вора», по этим воплям их, как правило, и вычисляли.

Кто у нас больше других любит разоблачать свинцовые мерзости российского бытия, особенно в годы застоя? Ба, знакомые все лица, которые во время оно исправно платили партвзносы, а когда корыто треснуло, громко хрюкая бросились к другому, где бесплатно раздавали корм и валенки.

В самом деле, кто у нас записные демократы, все эти яковлевы, ельцины, гайдары, чубайсы, ясины? Бывшая партийная номенклатура, отребье ЦК КПСС, оборотни в погонах и без погон, людишки растленные и воровливые. Ну да ладно, Бог им судья, в конце концов, не так страшен черт, как его малютки.

Но вот от этих малюток вреда гораздо больше, ибо они не так очевидны, не так заметны, хотя сия братия по-прежнему трудолюбиво созидают нечистую атмосферу в России, пытаясь гадить в общественное сознание. Вот одной такой малюткой мы и займемся не корысти ради, а для прояснения морфологии наших уважаемых либералистов.

Среди этих последних Мариетта Омаровна Чудакова довольно заметная личность. С яростию и напором разоблачает она происки врагов свободы и демократии… Просто буря и натиск, взбешенная фурия либерализма, амазонка какая-то, а не женщина. Однако и у нее, как и у Луны, имеется обратная, не слишком привлекательная сторона, которая, несомненно, нуждается в сеансе разоблачения.

В 1962-67 годах литературовед Лидия Яновская, работая с архивом Булгакова на дому у его супруги Елены Сергеевны, написала книгу «Жизнь и подвиг Михаила Булгакова», которая должна была выйти в издательстве «Художественная литература». Об этой книге знали многие, в том числе Константин Симонов, один из генералиссимусов советской литературы.

Вдова Булгакова вместе с архивом писателя передала рукопись книги в Ленинку в ведение Чудаковой, которая тайком сняла с нее копию. Вскорости зав. Отделом рукописей некая Житомирская заявила Яновский, что ее книга «не нравится», но библиотека имеет на нее эксклюзивные права, поскольку архив Булгакова является частной собственностью библиотеки имени Ленина.

Яновской объяснили, что архив Булгакова и право пользоваться архивом принадлежит только сотрудникам библиотеки, а в данном конкретном случае оно закреплено за Чудаковой, которая и напишет биографию Булгакова.

Прошло немного времени и позиция Житомирской и Чудаковой, радикально изменилась; к архиву были допущены все желающие, в том числе множество людишек весьма сомнительного свойства. Особливо возмущалась Мариетта Омаровна прежним положением вещей: «Архив, сохраненный вдовой писателя, приобретенный у нее государством… практически стал собственностью нескольких человек, узурпировавших право на него всех решительно сограждан».

Возникает по крайней мере два вопроса. Почему книга Яновской не была издана, несмотря на активное содействие генералиссимуса советской литературы Константина Симонова? Ведь он старался сделать все возможное, чтобы книга вышла в свет. Вот что писал Симонов Яновской: «…прочел Вашу работу о Булгакове с очень большим интересом и с чувством большого уважения к Вам и к Вашему мужеству исследователя… Только очень большая любовь к творчеству Булгакова, увлеченность им и глубокое проникновение в его писательскую суть и его писательскую профессиональную лабораторию помогли Вам создать эту книгу, которая по своим вершинным точкам кажется мне прекрасной».

И почему такое радикальное изменение сознания произошло в голове Мариетты Омаровны, утверждавшей во время оно, что архив Булгакова есть частная собственность Ленинки, а затем ратующий за допуск к архиву писателя всех желающих?

На первый вопрос ответить довольно легко. Кто мог задвинуть за шкаф генералиссимуса советской литературы? Какая организация могла позволить себе пренебречь его мнением? Ответ вполне очевиден. Только идеологический отдел ЦК с подачи Комитета Государственной Безопасности мог позволить себе эту роскошь.

Надо сказать, что сие ведомство постоянно следило за Булгаковым. Творческие люди непредсказуемы, мало ли что может выдумать их воспаленное воображение, а посему НКВД-КГБ присматривало за ними. И в этом Мариетта Омаровна, всегда мыслящая в государственно-исторических категориях, во время оно не находила ничего предосудительного. Слежка и доносы «отражают только сбор материала для власти. Булгакова «пасут» вместе с другими, изучая, формируется ли интеллигентская оппозиция как реальная политическая сила».

После сих откровений можно только поинтересоваться званием госпожи Чудаковой в вышеуказанном ведомстве. На второй вопрос ответить будет тоже не очень сложно. Между тезисом Чудакой о частной собственности архива Булгакова, о недопущении к нему посторонних, и антитезисом Мариетты Омаровны о допуске к архиву всех желающих прошло более пятнадцати лет. За это время почти по Гегелю вызревал синтез: были скопированы материалы архива Михаила Афанасьевича, которые попали на Запад и вскоре реализованы издательством «Ардис» в виде десятитомного собрания сочинений писателя.

Издательство это возглавляла некая предприимчивая дама Элендеа Проффер, которая, ничтоже сумняшеся, прямо заявила, что многие материалы «были нелегально вывезены из СССР» с помощью людей, «имен которых госпожа Проффер назвать не может». (О, Господи, вот уж поистине простота хуже воровства!)

Более того, в то время, когда с архивом работала госпожа Чудакова, из Отдела рукописей библиотеки имени Ленина пропали корректуры Булгакова, книги его личной библиотеки, другие материалы. По странному стечению обстоятельств, именно во времена антитезиса Мариетты Омаровны, когда к архиву Булгакова были допущены все желающие, между последними был некий Карл Проффер, супруг вышеупомянутой госпожи Проффер. Все это было проделано вопреки воли жены писателя, на которую пытались спихнуть свои проделки наши уважаемые контрабандисты.

Вот отрывок из письма Елены Сергеевны Булгаковой издательству «Имка-Пресс»: «Моя нью-йоркская корреспондентка, работающая над диссертацией о творчестве М.А. Булгаковой, сообщила мне, что в газете «Новое русское слово» в Нью-Йорке есть объявление об издании Вашим издательством повести не изданной еще в СССР – М.А. Булгакова «Собачье сердце». Я была поражена этим известием и надеюсь, что оно не соответствует действительности. Все свое литературное наследие Михаил Афанасьевич завещал мне, и я его бережно храню, считая себя ответственной за каждое слово произведений Булгакова. Тот текст, который Вы собираетесь выпустить в свет, может быть полон всяких ошибок и искажений, получен Вами неизвестно где и каким образом, и его нельзя считать подлинным произведением Михаила Булгакова».

Из вышеизложенного видно, что неизвестные мошенники профессионально заметают следы; очень умно допустить всех желающих к архиву Булгакова, если будут спрашивать кто передал материалы на Запад? Ответ будет совершенно азиатским: много здесь людей прошло, разве всех вспомнишь.

Среди либералов и правозащитников Мариетта Омаровна весьма заметный человек, с пеной у рта разоблачает она и коммунистов, и клерикалов, и националистов, и власть имущих, которые поставив предел беззакониям ельцинского периода, начали реанимировать российскую государственность. В самом деле, за прошедшие пятнадцать лет вся страна оказалась разграбленной до основания, так стоит ли обращать внимания на несколько книжек украденных из библиотеки Булгакова, несколько рукописей, под покровом темноты вынесенных в нижнем белье, на интриги и сплетни, вьющиеся Бегемотом около наследия великого писателя. Будем снисходительны, господа, к нашему недавнему прошлому. Оставим госпожу Чудакову наедине со своей совестью, ведь каждый человек в глубине души знает, кто он есть на самом деле.

[Еремей]

«Среди этих последних Мариетта Омаровна Чудакова довольно заметная личность. С яростию и напором разоблачает она происки врагов свободы и демократии… Просто буря и натиск, взбешенная фурия либерализма, амазонка какая-то, а не женщина…
Вот тогда почтеннейший С.С Аверинцев, по условиям своей профессии лучше всех знающий, что такое уникальность рукописи, выступил в «Литературной газете». Его огорчила утрата рукописей? Ничуть. Он нашел, что мое «обвинение» «не только не доказано, а даже не сформулировано»…
Издательства всей страны продолжали «гнать» миллионные тиражи изуродованных книг Михаила Булгакова…
Булгаков в интерпретации Чудаковой — изуродованный, обуженный, почему-то заискивающий перед Сталиным, жалкий шовинист, какой-то Булгаков-Чудаков — да. А Булгаков подлинный — свободный, прекрасный, счастливый несмотря ни на что, Булгаков — человек Ренессанса, чудом попавший в нашу эпоху, — нет...
Впрочем, все они выросли на моих работах, опубликованных и неопубликованных…»

Ну, во-первых, политические взгляды Чудаковой не имеют никакого отношения к её литературоведческой деятельности. Я с её творчеством не очень хорошо знаком, но вот её мнение о том, что Булгаков «ясно отдавал себе отчет, что если в центре романа всемогущее существо, то его будут проецировать на Сталина» и что «Булгаков хотел пояснить: дьявол уже в Москве» - с этим я полностью согласен, поскольку независимо от неё пришёл к такому же выводу уже после первого прочтения романа. Точнее, поначалу это был не аргументированный вывод, а некое «ощущение» скорее всего.
Что там было у них с архивом Булгакова и с ЛГ – не берусь судить.
А вот о Яновской у меня сложилось впечатление, что она вовсе не исследователь. Просто ей вначале повезло – познакомилась с Е.С., получила возможность изучать рукописи Булгакова. Характерные для её книг «доказательства» тех или иных событий – «старушки на сквере рассказали», «Елена Сергеевна мне сказала». И больше ничего! А когда по какой-то причине возник конфликт с Чудаковой, всё последующее «творчество» Яновской превратилось в бесконечное выяснение отношений, обвинения и коммунальную склоку. А чего стоит её утверждение – «Издательства всей страны продолжали «гнать» миллионные тиражи изуродованных книг Михаила Булгакова…» Сказанное выше подтверждается её «пониманием» психологии Булгакова. Написать фразу «Булгаков подлинный — свободный, прекрасный, счастливый несмотря ни на что» может только человек, ничего не понявший в жизни и творчестве Булгакова, да и вообще слабо разбирающийся в людях.

[tsa]

Ну, во-первых, политические взгляды Чудаковой не имеют никакого отношения к её литературоведческой деятельности. Я с её творчеством не очень хорошо знаком, но вот её мнение о том, что Булгаков «ясно отдавал себе отчет, что если в центре романа всемогущее существо, то его будут проецировать на Сталина» и что «Булгаков хотел пояснить: дьявол уже в Москве» - с этим я полностью согласен, поскольку независимо от неё пришёл к такому же выводу уже после первого прочтения романа. Точнее, поначалу это был не аргументированный вывод, а некое «ощущение» скорее всего.

Не вижу к этому проецированию никаких оснований, но отвечу не здесь, а в теме про Воланда.

Что там было у них с архивом Булгакова и с ЛГ – не берусь судить.

Тут суди не суди, а архив разворован, пропала самая ценная тетрадь с самыми последними правками и теперь спекулируя на ее отсутствии можно делать с романом все, что угодно. Вопиющий пример издание Булгаков М. А. «Мой бедный, бедный Мастер…»: Полное собрание редакций и вариантов романа «Мастер и Маргарита». – М.: Вагриус, 2006. – 1006 с., в котором В. Лосев при попустительстве научного редактора Б. Соколова представил в качестве окончательной редакции предпоследнюю редакцию романа, приставив к ней из последней редакции только эпилог. Если бы Булгакова не кремировали, он бы наверно перевернулся в гробу.

А вот о Яновской у меня сложилось впечатление, что она вовсе не исследователь.

Она текстолог. Каждому свое, один изучает биографию, другой - тексты.

А когда по какой-то причине возник конфликт с Чудаковой,

Причина указана выше.

всё последующее «творчество» Яновской превратилось в бесконечное выяснение отношений, обвинения и коммунальную склоку.

Я думаю, что с ее творчеством Вы просто незнакомы. Попробуйте прочесть ПОСЛЕДНЯЯ КНИГА или Треугольник Воланда с отступлениями, сокращениями и дополнениями. Коль скоро Вас так раздражает ее выяснение отношений, можете начать с раздела Часть первая. Шесть редакций романа

А чего стоит её утверждение – «Издательства всей страны продолжали «гнать» миллионные тиражи изуродованных книг Михаила Булгакова…»

А как иначе еще назвать уродование булгаковского текста булгакоедами, каждый из которых в угоду своей теории пытается не вывести ее из текста, а подкорректировать текст под нее? Чему примером является упомянутое мною выше издание Лосева-Соколова. Или Вы считаете, что булгаковские тексты так хороши, что нгикакие искажения для них не страшны. Но подумайте, как бы отнесся к этому сам писатель, подумайте как сами Вы наверняка цените каждое свое слово именно в том виде, как оно Вами написано, а не его черновые варианты.

Сказанное выше подтверждается её «пониманием» психологии Булгакова. Написать фразу «Булгаков подлинный — свободный, прекрасный, счастливый несмотря ни на что» может только человек, ничего не понявший в жизни и творчестве Булгакова, да и вообще слабо разбирающийся в людях.

Давайте не будем обрезать крошечную цитату и приведем ее полностью:
"Булгаков в интерпретации Чудаковой — изуродованный, обуженный, почему-то заискивающий перед Сталиным, жалкий шовинист, какой-то Булгаков-Чудаков — да. А Булгаков подлинный — свободный, прекрасный, счастливый несмотря ни на что, Булгаков — человек Ренессанса, чудом попавший в нашу эпоху, — нет..."
С характеристикой чудаковского Булгакова, которого она пытается подмять под уровень своего развития согласен на все 100. Что касается Булгакова Яновской, то не знаю только, был ли он человеком Ренессанса, а в остальном возразить нечего:
1. Булгаков был свободен, ибо ничего не боялся и жил свободно. Свобода гнездится в душе человека, а не в возможности ездить за границу.
2. Булгаков был прекрасен, доказательство оставляю на усмотрение читающих в качестве самостоятельного упражнения.
3. Булгаков был счастлив несмотря ни на что, - он вел интенсивную интересную жизнь (почитайте дневник Булгаковых), любил и был любим, был окружен друзьями, знал себе цену и мог спокойно, с чувством собственного достоинства, сказать вознесенному в заоблачные выси благосостояния Валентину Катаеву: "Валя, вы жопа".

[Еремей]

Она [Яновская] текстолог. Каждому свое, один изучает биографию, другой - тексты.

Если её удел - изучать рукописи Булгакова, выверять слова и запятые, зачем она пытается высказывать собственные идеи, не подкреплённве доказательствами?

Вы считаете, что булгаковские тексты так хороши, что никакие искажения для них не страшны.

Булгаков правил текст до последних дней. Если бы прожил ещё полгода, текст мог вполне существенно измениться. Многие признают, что он не всё успел доработать. Так что неизвестно, что считать искажением и какая редакция лучше. Похоже, Булгаков и сам этого не знал, потому и правил.

1. Булгаков был свободен, ибо ничего не боялся и жил свободно. Свобода гнездится в душе человека, а не в возможности ездить за границу.
2. Булгаков был прекрасен, доказательство оставляю на усмотрение читающих в качестве самостоятельного упражнения.
3. Булгаков был счастлив несмотря ни на что, - он вел интенсивную интересную жизнь (почитайте дневник Булгаковых), любил и был любим, был окружен друзьями, знал себе цену и мог спокойно, с чувством собственного достоинства......

А вот уж позвольте... Булгаков, как и все, боялся власти и потому даже близких ему людей просил не выносить рукопись последнего романа из дома и не переписывать.
Понятие "прекрасен" слишком расплывчато и каждый понимает его по своему. На мой взгляд - это просто комплимент хорошему человеку.
По поводу счастья. Не сомневаюсь, что Булгаков страдал оттого, что его не печатали, что не в состоянии любимой женщине обеспечить достойную жизнь. Доходы у него были так себе, однако часто принимали друзей. ( Непонятно, откуда у него для этого были деньги.)
Читал в Интернете, что за границей братья издавали его книги, но деньги не было возможности переслать в Россию. Не знаю, правда ли, но если правда, он и от этого несомненно страдал.

[tsa]

Если её удел - изучать рукописи Булгакова, выверять слова и запятые, зачем она пытается высказывать собственные идеи, не подкреплённве доказательствами?

Думать никому не запретишь. А что до доказательств, то Ваши с Чудаковой я тоже полагаю ничем не подкрепленными, нор никаких выводов в отношении Вас из-за этого делать не спешу. К Чудаковой у меня претензии не за то, что она высказывает идеи, не подкрепленные доказательствами. Этого никому не запретишь.

Булгаков правил текст до последних дней. Если бы прожил ещё полгода, текст мог вполне существенно измениться. Многие признают, что он не всё успел доработать. Так что неизвестно, что считать искажением и какая редакция лучше. Похоже, Булгаков и сам этого не знал, потому и правил.

Вы меня простите, но ни у кого нет права судить, какая редакция лучше и возвращать роман к старым редакциям в угоду своему внутреннему мирку. Есть авторская редакция и она является окончательной. Естественно, проживи Булгаков дольше, он бы что-то выправил и в ней, но это его роман и его право. А черновых редакций осталось достаточно, чтобы понять направление его работы и убедиться, что надежды на возвращение к старым редакциям не было. Черновые редакции романа свидетельствуют, что от редакции к редакции Булгаков последовательно возвышал как образ Воланда, так и судьбу Мастера. Это признает даже Лосев, стонущий, что лучше бы Булгаков не писал последней редакции.

А вот уж позвольте... Булгаков, как и все, боялся власти

Если Вы боитесь власти, это Ваше личное дело, не нужно обобщать на всех и тем более на Булгакова. Приведите, пожалуйста аргументированные факты его боязни власти. Мне таковые не известны. Остерегался - да, уничтожал или скрывал компромат на себя - да, но причем здесь слово бояться? Разве Вы боитесь дождя, что укрываетесь от него зонтом? Лично я укрываюсь не от страха, а чтобы не промокнуть. А нет зонта, - иду без него. Булгаков никогда и ничего не писал по заказу! Как писала Елена Сергеевна брату Булгакова Николаю: «<…> не всякий выбрал бы такой путь. Он мог бы, со своим невероятным талантом, жить абсолютно легкой жизнью, заслужить общее признание. Пользоваться всеми благами жизни. Но он был настоящий художник – правдивый, честный. Писать он мог только о том, что знал, во что верил»[1].
________________________________________________________
[1] Там же, письмо к Н. А. Булгакову от 16 января 1961 г., с. 323.

и потому даже близких ему людей просил не выносить рукопись последнего романа из дома и не переписывать.

Укажите, какие мировые писатели давали выносить из дому и переписывать рукописи своих незаконченных творений. И второе, предохраняться, не значит бояться. Насколько мне известно, Булгаков один из немногих людей, сумевших не склониться перед Системой.

Понятие "прекрасен" слишком расплывчато и каждый понимает его по своему. На мой взгляд - это просто комплимент хорошему человеку.

В контексте оно означает, что он был не убог, как его выставляет чудакова, а прекрасен. Думаю, что вечным памятником Булгакову в глазах потомков будут не убогие изыскания Чудаковой, Лосева, Баркова, Дунаева, Кураева и подобных, а проникновенные строки Анны Ахматовой:

Памяти Михаила Булгакова (1940)

Вот это я тебе, взамен могильных роз,
Взамен кадильного куренья;
Ты так сурово жил и до конца донес
Великолепное презренье.

Ты пил вино, ты как никто шутил
И в душных стенах задыхался,
И гостью страшную ты сам к себе впустил
И с ней наедине остался.

И нет тебя, и все вокруг молчит
О скорбной и высокой жизни,
Лишь голос мой, как флейта, прозвучит
И на твоей безмолвной тризне.

О, кто поверить смел, что полоумной мне,
Мне, плакальщице дней погибших,
Мне, тлеющей на медленном огне,
Всех потерявшей, все забывшей, –

Придется поминать того, кто, полный сил,
И светлых замыслов, и воли,
Как будто бы вчера со мною говорил,
Скрывая дрожь смертельной боли.

По поводу счастья. Не сомневаюсь, что Булгаков страдал оттого, что его не печатали

Безусловно страдал, но это не повод не быть счастливым. Счастье оно знаете ли в душе человека, или есть, или нет. Оглянитесь на свою жизнь. Все ли идет так, как Вам бы хотелось? Но разве Вы чувствуете себя несчастным? Разве Вы не получаете удовольствия от общения с друзьями и вообще от самой жизни?

что не в состоянии любимой женщине обеспечить достойную жизнь. Доходы у него были так себе, однако часто принимали друзей. ( Непонятно, откуда у него для этого были деньги.)
Читал в Интернете, что за границей братья издавали его книги, но деньги не было возможности переслать в Россию. Не знаю, правда ли, но если правда, он и от этого несомненно страдал.

Ваши слова свидетельствуют, что с этой стороной вопроса Вы мало знакомы. Я не могу в двух словах дать ответ. Но зарабатывал он не так уж и мало. Ананасы на столе не переводились. Другое дело, что много и тратил. Елену Сергеевну снабжал деньгами и бывший муж Шиловский. Не забудьте, что с Булгаковым жил его сын и поверьте. что на него он денег не жалел.
От зарубежных изданий Булгаков получал относительно немного, но для СССР это было немала, валюта есть валюта. Другое дело, что даже ее ему не позволяли использовать свободно по собственному усмотрению. Но в советское время это была норма жизни не воспринимаемая как нечто чрезмерное. Так в средние века было нормально сжигать людей на кострах, но люди не тряслись от страха, не сожгут ли их.
Небольшие доходы от зарубежных изданий и постановок связаны с тем. что права Булгакова мошеннически нарушались и к сожалению к этому оказался причастен и его брат Николай.

[Еремей]

К Чудаковой у меня претензии не за то, что она высказывает идеи, не подкрепленные доказательствами. Этого никому не запретишь...
Есть авторская редакция и она является окончательной....
Если Вы боитесь власти, это Ваше личное дело, не нужно обобщать на всех и тем более на Булгакова.
Насколько мне известно, Булгаков один из немногих людей, сумевших не склониться перед Системой...
Безусловно страдал, но это не повод не быть счастливым....
Но зарабатывал он не так уж и мало. Ананасы на столе не переводились. Другое дело, что много и тратил. Елену Сергеевну снабжал деньгами и бывший муж Шиловский. Не забудьте, что с Булгаковым жил его сын и поверьте. что и на него он денег не жалел.
От зарубежных изданий Булгаков получал относительно немного, но для СССР это было немала, валюта есть валюта.

Не могу удержать от восклицания - Ну, прямо, детский сад! Допускаю, что это от того, что вы сегодня несколько переутомились.
Литературовед не имеет права высказывать идеи, не аргументированные либо не подкреплённые фактическими доказательствами. Иначе он в лучшем случае - графоман.
Насколько я помню, у нас печатались разные редакции, в т.ч. составленные Е.С. или Чудаковой. На мой взгляд, авторской редакции нет, если автор не закончил правку или готовый материал не подписал.
Не склонились перед властью Ахматова и Мандельштам. У Булгакова это "несклонение" было куда более завуалировано.
Вы так уверенно пишете о доходах М.А., что наверное знаете, когда и сколько?
А вот в то, что Е.С. была на содержании прежнего мужа я, прочитав это в Интернете, не поверил поначалу. Видимо, я неисправимый "урод", ибо такую жену выгнал бы из дома взашей!

[tsa]

Не могу удержать от восклицания - Ну, прямо, детский сад!

Откровенность за откровенность: я испытываю схожие чувства.

Литературовед не имеет права высказывать идеи, не аргументированные либо не подкреплённые фактическими доказательствами. Иначе он в лучшем случае - графоман.

Может им рты зашивать при принятии присяги литературоведа? Обсуждать данный вопрос в таком ключе бессмысленно. Приведите конкретный пример высказывания.

Насколько я помню, у нас печатались разные редакции, в т.ч. составленные Е.С. или Чудаковой. На мой взгляд, авторской редакции нет, если автор не закончил правку или готовый материал не подписал.

Та я вроде Вам предлагал прочесть книгу Яновской, там об этом очень ясно написано и для меня убедительно, в отличие от надуманных редакций Лосева и Чудаковой.

Не склонились перед властью Ахматова и Мандельштам. У Булгакова это "несклонение" было куда более завуалировано.

"Ну, прямо, детский сад!". Вы знаете, на мои сообщения о Мандельштаме у некоторых его поклонников была отрицательная реакция, но коль скоро я об этом уже писал, то повторюсь, а Ахматову оставлю Вам в качестве домашнего задания. Намекну только, что склонялась ради сына. Так вот, вернемся к Мандельштаму:

На первом же аресте Мандельштам выдал всех слушателей своего знаменитого теперь стихотворения о Сталине, кроме М. Петровых, в которую был влюблен. Но уже на следующем допросе поспешил сделать заявление, что «вспомнил» и о ней.

Мандельштам отважно замахнулся на тирана, но не вынес первого же испытания лишением свободы – «Не стоит делать из него последовательного борца за права личности и свободу мысли. Его нервная конституция не была создана для планомерной политической борьбы»[1]. Мандельштама сломали, как и Мастера, чисто психологически, без каких-либо физических пыток. Но если Мастер сохранил в душе не только страх, но и ярость, то Мандельштам, к сожалению, вынес из испытаний благодарность к простившему его Сталину и даже попытался заслужить прощение…

История Мандельштама рвавшегося плюнуть в лицо режиму напоминает историю с известным поэтом, в предвоенные годы славившим романтику боя и в первые же дни войны направившимся на фронт. Реальные картины войны морально раздавили его, бойца из него не вышло. Слишком велика оказалась разница между иллюзией воображения и реальной силой духа… Храбрость Мандельштама так же была не безумством храброго, а храбростью безумца, соответственным было и его поведение, – Мандельштам пытался покончить с собой и бился в припадках от страха: «Меня подымали куда-то на внутреннем лифте. Там стояло несколько человек. Я упал на пол. Бился… вдруг слышу над собой голос: – Мандельштам, Мандельштам, как вам не стыдно? – Я поднял голову. Это был Павленко»[2] <Павленко П. А. член оргкомитета Первого съезда советских писателей, в 1934 г. на съезде избран в Правление Союза писателей. Автор сценария фильма «Александр Невский». В описываемое время был приятелем следователя, ведущего дело Мандельштама – С.Ц.>. «Приговор был фантастически мягок: три года ссылки в Чердынь на Северном Урале. Жене поэта сообщили резолюцию Сталина: «изолировать, но сохранить» <…> В Чердынь Мандельштам приехал душевнобольным, мучился манией преследования, в первую же ночь выбросился из окна и сломал руку»[3].

Получив свободу, Мандельштам пытался заслужить прощение. Он не только отказался от того, что послужило причиной его ареста, но и пытался создать иные произведения, которые читал своим знакомым, в надежде показать, что он изменился и более не опасен. «В начале 1937 г. он пишет К. Чуковскому: «Я сказал – правы меня осудившие. Нашел во всем исторический смысл… <…> – это утверждение означало глубокий душевный переворот. Несостоявшаяся смерть ставила Мандельштама перед новым этическим выбором, а благодарность за жизнь предопределяла направление этого выбора. Опять, как в 1920 г., Мандельштам выбрал остаться с Россией. Мы помним: добровольное отщепенство от литературы невольно стало для него слиянием с народом. А народ принимал режим и принимал Сталина: кто по памяти о революции, кто под влиянием гипнотизирующей пропаганды, кто из отупелого долготерпения. Разночинская традиция не позволяла Мандельштаму думать, будто все идут не в ногу, а он один в ногу. Ключевые стихи Мандельштама воронежских лет – это стихи о приятии: сперва режима, потом вождя. В центре первой группы стихов – «Стансы» 1935 г., напоминающие о пушкинских «Стансах» 1826 г. В центре второй группы – так называемая ода Сталину 1937 г., напоминающая о славословиях Овидия Августу в «Tristia»»[4]. «Поначалу поэт пытается принять правила игры. В первых письмах из Воронежа попадаются фразы типа «хочу жить социальной жизнью». Его отношение к Сталину – смущенно-благодарное: я дал властителю пощечину, а тот простил. Пытается писать «советские» стихи, даже оду Сталину. Но – не выходит. Из письма другу Сергею Рудакову: «Делать то, что дают, – не могу (…) Я трижды наблудил: написал подхалимские стихи (…) бодрые, мутные и пустые…» Дальше очень жестко говорит про собственную оду и про написанный очерк о совхозе. «Я гадок себе» – из того же письма»[5].

Казалось бы, Мандельштам должен был понимать, с какой кровавой властью он имеет дело, и все же именно от нее он пытался получить помощь. Когда Э. Герштейн посетила его в Воронеже, Мандельштам завел с ней решительный разговор: «Поскольку я не желаю оставаться дольше, я обязана сделать в Москве то, что сделала бы Надя, если бы я заменила ее здесь. Я должна пойти в ЦК партии и рассказать, как погибает в Воронеже Мандельштам. Ему не дают работы. Он умирает с голоду. Последнее было трудно изобразить, потому что как раз на праздники у Мандельштама были курица и сгущенное молоко»[6]. Напомню, что в аналогичной сложной жизненной ситуации Булгаков разобрался со своими проблемами сам, не перекладывая их на плечи жены и близких друзей. Хотя конечно после стихов о кремлевском горце обращаться как Булгаков напрямую к Сталину и Правительству Мандельштаму было не с руки…

Учитывая Вашу склонность к детсадовскому восприятию на всякий случай поясняю, что ни в чем не обвиняю Мандельштама. Великие люди не железные автоматы, они сделаны из того же комка плоти и нервов, что и мы – «Мандельштам был рожден на свет, чтобы писать гениальные стихи, – и этого достаточно. Он их и писал. А мы хотим, чтобы поэт заодно еще и подковы гнул?»[5]
___________________________________________________________
[1] Герштейн Э. Г. О гражданской поэзии Мандельштама // Жизнь и творчество О. Э. Мандельштама. – Воронеж: Изд-во Воронежского университета, 1990, с. 353.
[2] Герштейн Э. Г. Новое о Мандельштаме // Наше наследие. – 1989. – № 5. – С. 122.
[3] Гаспаров М. Л. Осип Мандельштам. Три его поэтики. – http://som.fsio.ru/getblob.asp?id=10020085
[4] Там же.
[5] Нехамкин С. Пусти меня, отдай меня, Воронеж… // Известия. – 2004. – 25 июня.
[6] Герштейн Э. Г. Новое о Мандельштаме // Наше наследие. – 1989. – № 5. – С. 121.

Вы так уверенно пишете о доходах М.А., что наверное знаете, когда и сколько?

Если бы я знал, что Вас это заинтересует, то я бы подготовил для Вас выписку в процессе своей работы, когда он получил 28 латов, а когда 300 франков и тд. и т.п., а сейчас ворошить все наново просто не имею времени да и желания.

А вот в то, что Е.С. была на содержании прежнего мужа я, прочитав это в Интернете, не поверил поначалу. Видимо, я неисправимый "урод", ибо такую жену выгнал бы из дома взашей!

Я не знаю, кто Вы. Слов "Е.С. была на содержании прежнего мужа" я не писал, это Ваша авторская редакция. А то что он ей помогал, тому есть свидетельства. Слово "снабжал" здесь не самое удачное. Я имел в виду помогал.

P.S. Я было начал подробно комментировать для Вас ситуацию с помощью Шиловского Елене Сергеевне, но вовремя остановился, подумав как криво Вы можете истолковать очередные мои разъяснения. Так что от дальнейшего обсуждения вопроса о денежных делах Булгакова и Е.С. видимо воздержусь. Если интересно, идите в библиотеку, берите книги и читайте сами. И меньше доверяйте Интернету. Даже если я в нем что-то нахожу, обязательно проверяю по печатным изданиям.

[Еремей]

поясняю, что ни в чем не обвиняю Мандельштама.

И на том спасибо.
Мандельштам и Ахматова не склонились, потому что ими были написаны "под собою не чуя страны" и "Реквием" соответственно. Булгаков же написал помимо всего прочего "Батум". Для чего - даже ежу понятно.
Что касается того, что было с Мандельштамом в застенке, то это совсем другая история, я бы сказал, совсем другая жизнь. Посмотрел бы я на вас, окажись вы в тех же обстоятельствах. На свой счёт тоже не заблуждаюсь.

Слов "Е.С. была на содержании прежнего мужа" я не писал, это Ваша авторская редакция. А то что он ей помогал, тому есть свидетельства. Слово "снабжал" здесь не самое удачное. Я имел в виду помогал.

Опять игра слов. Ну, это мы уже проходили.
В заключение позвольте вас поблагодарить за полезную информацию.
А Булгаков мне по-прежнему интересен, он действительно сильный писатель. Но не бронзовый идол, которого надо вылизывать.