Прогулки с Барковым или путешествие с дилетантом, «Мастер и Маргарита»: альтернативное прочтение Опции

[tsa]

Уважаемый Фил,

Хочу предостеречь Вас, что в лице Жоры Жука-Vendi (Vidoka на форуме БД) Вы имеете дело с психически нездоровым человеком. Об этом свидетельствует не только его нынешняя маскировка под женским платьем, но и периодические приступы явного психоза, перемежаемые периодами относительной ремиссии.

Разумеется с ним, как и со многими шизофрениками, можно, как Вы выразились, интересно поговорить, так как Жук достаточно начитан и даже, как и Барков, прекрасно владеет английским языком. Но учтите, что еще более интересно Вы могли бы побеседовать с самим покойным Барковым или ныне здравствующим диаконом Кураевым. Их эрудиция несравненно выше. Но мечтаете ли Вы о такой дискуссии? Вряд ли. Ведь выводы из своих знаний подобные люди делают не по принципам логики, а только по принципам доказательства нужных им тезисов.

Самый обычный метод Жука-Vendi это наглая ложь.

Например, он пишет Вам: «На этой ветке - да, действительно. Я сюда просто не заглядываю и ничего из его обличений не читаю. Не хватало мне еще его грязи! Потому-то тут и нет его мерзостей, что я тут - впервые». Но модератор уже неоднократно очищал эту ветку от его мерзостей. Думаю Пьеро не откажется подтвердить, что первое засорение данной темы Жуком-Венди состоялось еще 24-25 декабря прошлого года (предупреждение модератора осталось). После этого Жук пытался затеять склоку еще несколько раз, не понимая, что на лай бродячих собак я обращаю больше внимания, чем на него. Кстати одно его сообщение в теме все же осталось. Ссылку давать не буду, пусть сам ищет. Другой пример. Посмотрите каким образом Жук-Венди пытается «опровергнуть» принадлежность Баркова к КГБ. Жук пишет: «Он ведь сослался на мстительные мемуары какого-то, возможно и вымышленного им же самим, лица». На самом деле нетрудно убедиться, что я ссылаюсь на воспоминания шести радиолюбителей, а вовсе не одного да еще «вымышленного лица».

Вот часть введения к моей книге:

Из собственных работ Баркова можно понять, что их автор имел какое-то отношение то ли к инженерной, то ли к юридической деятельности: «Да мало ли найдется и таких, у кого диссертация о светлых булгаковских образах уже на подходе, а тут откуда-то взялся этот то ли инженер, то ли юрист, ну не литератор, словом, и испортил обедню…»[1]. Ну прямо как в сказке – «ни мышонок, ни лягушка, а неведома зверюшка». Но согласитесь, что подобная смесь инженера с юристом абсолютно противоестественна. Так какая же «неведома зверюшка» была заброшена в булгаковедение по воле рока? Ведь в области литературы известен только один вид инженерии – «инженеры человеческих душ» – именно так назвал советских писателей Сталин на встрече 26 октября 1932 года. Но от литературы Барков решительно отмежевался, значит «инженерил» он в каком-то другом месте.

Попытавшись найти какие-то биографические сведения о Баркове в Интернете, я сначала наткнулся на глухой вакуум: ничего! Но неожиданно попалась ссылка на радиолюбительский сайт, потянулась ниточка, и постепенно на свет божий, наконец, выплыли столь тщательно скрываемые Барковым обстоятельства его биографии. В советское время ему не было никакой нужды стесняться выбранной профессии, но с распадом СССР она стала совершенно не престижна, особенно для литературоведов. Поэтому и изъяснялся Барков о ней исключительно эзоповым языком, ведь за понятиями «не инженер», «не литератор», «не юрист» по папе скрывался самый тривиальный полковник КГБ! Эта неприятная тайна могла бы еще не скоро просочиться наружу, но на свою беду Барков был еще и активным радиолюбителем, поэтому упоминания о его таинственной профессии содержатся в самых различных радиолюбительских источниках, от простых воспоминаний в Интернете, до печатных материалов. Например, клуб Маррад (МАРиупольский РАДиолюбитель) в бюллетене «Радиоклуб» № 5 за 2005 г. опубликовал письмо Баркова под названием «Завещание Альфреда Баркова» с таким предисловием: «Ветеранам радиолюбительства Мариуполя хорошо был знаком один из легендарных радиолюбителей Украины , наш земляк, офицер госбезопасности, мастер спорта международного класса по радиосвязи, талантливый коротковолновик и литератор Альфред Барков UT5AB»[2].

Все приводимые мною после этого цитаты взяты с радиолюбительского сайта http://www.uarl.com.ua/, где создан специальный раздел посвященный Баркову «Воспоминания о Баркове Альфреде Николаевиче UT5AB» (http://www.uarl.com.ua/ut5ab/). В том числе там же приведены и его основные литературные работы. Право же нужно быть полным идиотом, чтобы полагать, что такой сайт можно создать с целью фальсификации, ведь воспоминания о Баркове это ничтожная его часть. Да и создан этот сайт целых восемь лет назад! Кроме того Жук-Венди как всегда нагло врет, утверждая, что это «мстительные мемуары». Наоборот, воспоминания написаны с необыкновенной любовью и уважением к Баркову, ибо вспоминающие фаны радиолюбительства, а не «Мастера и Маргариты». Авторы этих воспоминаний предлагают, чтобы имя Баркова было присвоено Центральному спортивно-техническому радиоклубу Украины, но этому мешает именно печальное пятно на его биографии – служба в КГБ.

Нагло врет Жук и о том, что я провоцирую людей, а потом «тщательно изменяю, добившись нужного эффекта и, - затем, удаляю». В глупости этого высказывания крайне легко убедиться, поскольку мои слова всегда цитируются моими оппонентами, поэтому нетрудно убедиться, что свой текст после ответа мне я не изменяю. Я дорабатываю и правлю только текст данной книги, но это вполне естественно. Зато сам Жук действительно всегда переписывает именно свои посты. Здесь эта информация к сожалению не показывается, но на форуме БД, где он писал под псевдонимом Vidoc, обычное число редактирований его сообщений составляло от 6 до 10 раз!

Слава богу, что на данном форуме действительно «есть его грязь, опрометчиво оставленная в прошлые разы», с ней Вы можете ознакомиться по темам

Методы ведения литературных дискуссий 1 http://www.bulgakov.ru/ipb/index.php?showtopic=48&st=0
Методы ведения литературных дискуссий 2 http://www.bulgakov.ru/ipb/index.php?showtopic=108

Там можно найти все, что "вполне достаточно и определенно характеризует" этого господина(жу), в т.ч. некоторые из пунктов его явного помешательства:
- утверждение, что я развалил какой-то сайт с бесценными фотоматериалами;
- утверждение, что "Кураев выгреб со своего сайта все почти нечистоты этого негодяя" (на самом деле ссылки изменились потому, что модератор сайта изменил число сообщений на одной странице).

В заключение для примера приведу несколько писем, которыми осаждает меня сей господин(жа):

Vendi Ты тупа ФАНТАСТИЧЕСКИ, чума придурочная, тса!
Подбери слюни, коза драная и шаркай от меня подальше, - зенки выму, косы выдергаю, и скажу, что так и было. Ясно?
И не приставай ко мне, грымза идиотская. Пошла нах!

Vendi Ты где живешь, чмо залупистое? Ты тут доквакаешься. Я тебя-таки достану.

Ничего не скажешь, скромная девица. По-моему невооруженным глазом только по лексикону видно, что интеллект этого человека, несмотря на внешнюю образованность, ниже плинтуса. Верх его убожества это тупые примитивные угрозы в адрес моей дочери и совместное с его приятелем Евгением сортирное стихотворение, достойное увенчать памятник их тупости на данном форуме: «Пустые бельмы АВАТАРА зальём мы саками мочи, так что несчастный насекомый, тотчас заблудится в ночи». Подобная навязчивая ненависть к мерещащимся насекомым кстати весьма характерна для сумасшедших…
_________________________________________________________________
[1] Барков А. Роман Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»: альтернативное прочтение. – http://m-bulgakov.narod.ru/master-94.htm

[2] Поспелов С. Маленькое предисловие. Текст письма UT5AB. – http://www.uarl.com.ua/ut5ab/ur8in.htm

[Vendi]

name='tsa' date='17.1.2008, 15:51' post='2848']
Галиматья вся высосана из пальца тса,

Повторы самого себя. Сплошная ложь и брехня.

Для Фила:

Вот посмотрите на эту ситуацию глазами Толстого:

Удивительное дело! В последнее время мне часто случалось говорить с самыми различными людьми об этом законе Христа -- непротивления злу. Редко, но я встречал людей, соглашавшихся со мною. Но два рода людей никогда, даже в принципе, не допускают прямого понимания этого закона и горячо отстаивают справедливость противления злу. Это люди двух крайних полюсов: христиане патриоты-консерваторы, признающие свою церковь истинною, и атеисты-революционеры. Ни те ни другие не хотят отказаться от права насилием противиться тому, что они считают злом. И самые умные, ученые люди из них никак не хотят видеть той простой, очевидной истины, что если допустить, что один человек может насилием противиться тому, что он считает злом, то точно так же другой может насилием противиться тому, что этот другой считает злом.
Недавно у меня была в руках поучительная в этом отношении переписка православного славянофила с христианином революционером. Один отстаивал насилие войны во имя угнетенных братьев-славян, другой -- насилие революции во имя угнетенных братьев -- русских мужиков. Оба требуют насилия, и оба опираются на учение Христа.

Движение к добру человечества совершается не мучителями, а мучениками. Как огонь не тушит огня, так зло не может потушить зла. Только добро, встречая зло и не заражаясь им, побеждает зло.

По всем толкованиям объясняется так, что надо стараться помириться со
всеми; но если этого нельзя сделать по испорченности людей, которые во вражде с тобою, то надо помириться в душе -- в мыслях; и вражда других против тебя не мешает тебе молиться. Кроме того, слова: кто скажет рак( и безумный, тот страшно виновен, всегда казались мне странными и неясными. Если запрещается ругаться, то почему избраны примеры таких слабых, почти неругательных слов? И потом, за что такая страшная угроза тому, у кого сорвется такое слабое ругательство, как "рака", то есть ничтожный?

Но мало того, стоило мне понять, что слова Христа запрещают всегда
всякий гнев против кого бы то ни было, чтобы смущавшее меня прежде
запрещение говорить кому-нибудь слова рака и безумный получило бы тоже
другой смысл, чем тот, что Христос запрещает бранные слова.

Мы гневаемся, делаем зло людям и, чтобы оправдать себя, говорим, что тот, на кого мы гневаемся, пропащий или безумный человек. И вот этих-то двух слов не велит Христос говорить о людях и людям. Христос не велит гневаться ни на кого и не оправдывать свой гнев тем, чтобы признавать другого пропащим или безумным.

И не только своего гнева не признавай не напрасным, но чужого гнева на себя не признавай напрасным, и потому: если есть человек, который сердится на тебя, хоть и напрасно, то, прежде чем молиться, поди и уничтожь это враждебное чувство,
ст. 23, 24. Вперед старайся уничтожить вражду между собою и людьми, чтобы
вражда не разгорелась и не погубила тебя, ст. 25, 26.

Я представил себе, что всем нам и нашим детям с детства словом и примером
внушается не то, что внушается теперь: что человек должен соблюдать свое
достоинство, отстаивать перед другими свои права (чего нельзя иначе делать,
как унижая и оскорбляя других), а внушается то, что ни один человек не имеет
никаких прав и не может быть ниже или выше другого; что ниже и позорнее всех
только тот, который хочет стать выше других; что нет более унизительного для
человека состояния, как состояние гнева против другого человека; что
кажущееся мне ничтожество или безумие человека не может оправдать мой гнев
против него и мой раздор с ним.

Так кому это нужно было бы читать? - Вот видите... :0) Спасибо Вам еще раз.

[tsa]

Но мало того, стоило мне понять, что слова Христа запрещают всегда
всякий гнев против кого бы то ни было, чтобы смущавшее меня прежде
запрещение говорить кому-нибудь слова рака и безумный получило бы тоже
другой смысл, чем тот, что Христос запрещает бранные слова.

Мы гневаемся, делаем зло людям и, чтобы оправдать себя, говорим, что тот, на кого мы гневаемся, пропащий или безумный человек. И вот этих-то двух слов не велит Христос говорить о людях и людям. Христос не велит гневаться ни на кого и не оправдывать свой гнев тем, чтобы признавать другого пропащим или безумным.

И не только своего гнева не признавай не напрасным, но чужого гнева на себя не признавай напрасным, и потому: если есть человек, который сердится на тебя, хоть и напрасно, то, прежде чем молиться, поди и уничтожь это враждебное чувство,
ст. 23, 24. Вперед старайся уничтожить вражду между собою и людьми, чтобы
вражда не разгорелась и не погубила тебя, ст. 25, 26.

Так кому это нужно было бы читать? - Вот видите... :0) Спасибо Вам еще раз.

Думаю. что именно Жуку-Венди и полезно это почитать, к сожалению в его лексиконе слишком много грязных слов:

Воспитанием вас не подарили;
Жалко только родителей Ваших;
Вы дебил или олигофрен?
Кретин;
Негодяй;
Подонок;
Пшел вон, быдло;
Омерзительное насекомое,заползшее сюда кусаться;
Олигофр кусательный;
Мерзопакостнейшая из украинских мразей, отчего бы вам не выпить скипидару?
Вам нравится эта перепалка - и вы взяли сторону этого мудака, записавшись, тем самым, в его холуи;
Не кусайтесь, как вошь;
Если вами тут не станет смердеть, вы думаете - кто - нибудь расстроится?
Ослиное ваше упрямство вам не пригодится. Так и знайте, архитупица;
Какая-то у вас, нездоровая, по - моему разумению, педерастическая направленность;
Дешевый! Я же написал ясно: С ПИДОРАМИ НЕ ПЬЮ!
Пидарам не годится посылать. Твое дело подалдыкивать, козел;
Это я ли изображаю из себя тут умника - словесного эквилибриста, заваливая сайт центнерами ярко раскрашенных словесных испражнений?
Вы, зарекомендовавший себя отменной любовью к человеческим испражнениям и сюда затащили ваши отменные ароматы;
Фекальное искусство;
Любитель фекалий;
Нечистоты;
От вас вони много;
Зловонный;
Воняйте себе дальше до знакомства с Кондратом. Уже не долго вам осталось чирикать;
Жду в дальнейшем от вас вместо гнойных и ядовитых выделений, что-нибудь попользительней, на булгаковскую тему;
Раскрасили вашу лживую стряпню и, думаете от того она выиграет? ... Ужас! Что ни строчка, то про фекалии;
Более на эту зловонную ветку я не заглядываю, можете не трудиться;
Ты тупа ФАНТАСТИЧЕСКИ, чума придурочная!
Подбери слюни, коза драная;
Зенки выму, косы выдергаю;
Грымза идиотская;
Пошла нах!
Чмо залупистое;
Я тебя-таки достану.

Это старый список по состоянию на 15.10.2007. Право лень добавлять сюда новые перлы его премудрости, впрочем вот кое-что из его последних постов пролежавших увы некоторое время в этой теме:

Дегенерат;
Критикан;
Мерзавец:
Примитивный Тупильник.

И немножко из других тем:

Каналья;
Падаль;
Недоумок;
Дебил слабоумный;
Быдло черноротое;
Разговорчивая мерзость;
Деспот тиран малолетний;
Ты <...> снискал роль шакалёнка;
Холуи;
Продажное негро;
Ничтожество убогое.

Новый улов относительно невелик, поскольку запас слов у Жука-Венди, как и у Эллочки-людоедки все же ограничен.

[tsa]

II.VIII.15. Итак, сцену с обвинениями Пилата следует рассматривать как апологетику еврейского народа, неповинного, по мнению писателя, в том, в чем его обвиняют черносотенцы. Это –, настолько существенный тезис, что Булгаков счел необходимым неоднократно продублировать его в тексте. Поскольку и эти места в романе внимания исследователей не привлекли, привожу их:
…"Мы теперь будем всегда вместе […] Раз один – то, значит, тут же и другой! Помянут меня, – сейчас же помянут и тебя!" Эти обращенные к палачу слова жертвы созвучны с приведенным выше высказыванием Фаррара. Они означают, что одиозная слава Пилата в поколениях будет неразрывно связана с именем Иисуса. Это – не что иное, как прямое обвинение Пилата, и только его одного; обвинение, отрицающее вину народа. И оно тем более значимо, что вложено в уста самого Иешуа.

Цитируемые слова вовсе не «вложены в уста самого Иешуа», они только снятся Пилату, то есть являются порождением его же собственного страдающего больного сознания. Это голос его собственной совести. Поэтому «тем более значимы» они не для обвинения, а для оценки глубины раскаяния прокуратора. Пилату снится, что «<…> сегодняшняя казнь оказалась чистейшим недоразумением – ведь вот же философ, выдумавший столь невероятно нелепую вещь вроде того, что все люди добрые, шел рядом, следовательно, он был жив»[1]. Теперь самое большое подсознательное желание Пилата, чтобы Иешуа каким-то чудом остался жив, и они больше никогда уже не расставались:
«– Мы теперь будем всегда вместе, – говорил ему во сне оборванный философ-бродяга <…> – Раз один – то, значит, тут же и другой! Помянут меня, – сейчас же помянут и тебя! <…>
– Да, уж ты не забудь, помяни меня, сына звездочета, – просил во сне Пилат. И, заручившись во сне кивком идущего рядом с ним нищего из Эн-Сарида, жестокий прокуратор Иудеи от радости плакал и смеялся во сне.
Все это было хорошо, но тем ужаснее было пробуждение игемона. <…> Он открыл глаза, и первое, что вспомнил, это что казнь была»[2].

Булгакова интересовала не навязываемая церковниками мнимая историческая вина еврейского народа, а причины преступного, с моральной точки зрения, бездействия человека, облеченного реальной властью. В той или иной мере этот вопрос затрагивается во многих его произведениях, начиная от рассказа «Красная корона» и продолжая пьесой «Бег». Но логическое завершение он находит только в романе «Мастер и Маргарита». Как отмечает Л. Яновская – «Фигура белого генерала Хлудова в «Беге» предшествует Понтию Пилату в «Мастере и Маргарите»»[3]. Но если у Хлудова действительно руки по локоть в крови, то грех Пилата не так очевиден – его руки формально чисты, и окровавлена лишь совесть. Фактически сам Булгаков ни в чем не обвиняет героя древних глав, булгаковский Пилат обвиняет себя сам, осознав, что невозвратимо потерял нечто, что невозможно уже вернуть. Авторское же отношение к сути вопроса выражено одним словом – «жестокий» – в последней фразе эпилога, как в первоначальном, так и в окончательном его варианте. Жестокость и есть основная суть и грех Пилата, как личности, а проявленное им кратковременное малодушие только следствие этого основного греха. И это слово, завершающее роман, показывает, что булгаковский Пилат прощен, но не оправдан. Кто бы ни был виновен в заранее подстроенной фабрикации обвинений против Иешуа, какова бы ни была реальная вина в этом Иуды и Каифы или даже всего еврейского народа, но Пилат МОГ СПАСТИ Иешуа от казни и не сделал этого только по причине того, что испугался за собственную жизнь и карьеру.
____________________________________________________________________________
[1] Булгаков М. А. Мастер и Маргарита. Избр. произв.: В 2 т. Т. 2. – К.: Дніпро, 1989, с. 645.

[2] Там же, с. 645-646.

[3] Лидия Яновская. Обстоятельства цензурные? (главы из новой книги о Михаиле Булгакове). – http://magazines.russ.ru/urnov/2004/19/ia6.html

[tsa]

II.VIII.16. Еще один очень важный момент, выпавший из поля зрения исследователей, – диалог Пилата с Левием Матвеем. На предложение прокуратора поселиться в Кесарии и служить в его библиотеке Левий ответил отказом.
" – Почему? – темнея лицом, спросил прокуратор, – я тебе неприятен, ты меня боишься?
Та же плохая улыбка исказила лицо Левия, и он сказал:
– Нет, потому что ты будешь меня бояться. Тебе не очень-то легко будет смотреть в лицо мне после того, как ты его убил". Находящийся рядом с блудницами на самой нижней ступени общества, презираемый всеми и не допускаемый в Храм жалкий мытарь осмеливается на неслыханную дерзость, – он не только не выражает своего страха перед свирепым прокуратором, но, наоборот, утверждает, что тот сам будет его бояться. Бояться потому, что это он, прокуратор, убил Иешуа. Только он один, ни о какой вине народа речи здесь нет. В качестве последней точки в этом вопросе служит неожиданная реакция прокуратора:
"– Молчи, – ответил Пилат, – возьми денег".
То есть, вместо того, чтобы уничтожить Левия на месте за дерзость, он пытается откупиться, фактически признавая этим самым свою вину.

«Неслыханная дерзость» – звучит впечатляюще, если только не вспомнить некоторые цитаты:
«Прокуратор изучал пришедшего человека жадными и немного испуганными глазами»;
«Я устал, – ответил Левий и мрачно поглядел в пол. – Сядь, – молвил Пилат и указал на кресло»;
«Объясни, почему не сел в кресло? – спросил Пилат»;
«Сейчас тебе дадут поесть»;
«Зачем же лгать? – спросил тихо Пилат, – ты ведь не ел целый день, а может быть, и больше»;
«Я не сказал тебе – отдай, – ответил Пилат, – я сказал – покажи»;
«Ты, как я вижу, книжный человек, и незачем тебе, одинокому, ходить в нищей одежде без пристанища. У меня в Кесарии есть большая библиотека, я очень богат и хочу взять тебя на службу. Ты будешь разбирать и хранить папирусы, будешь сыт и одет»[1].

Может Левий и не блещет в философском плане, но не настолько же он несообразителен, чтобы не понять, что всесильный прокуратор боится его суда и пытается его задобрить. Поэтому не стоит надувать щеки насчет необыкновенной дерзости Левия. Она вполне естественна. В иной ситуации Левий вряд ли осмелился бы так дерзить прокуратору, хотя бы потому, что сейчас он ищет не легкой и быстрой смерти для себя, а мести для Иуды. Следовательно, его жизнь ему сейчас очень даже нужна. Поэтому не неожиданно, а, наоборот, совершенно естественно звучат последующие слова Пилата – «Молчи, – ответил Пилат, – возьми денег»[2].

Утверждение Баркова, что пытаясь откупиться от Левия Пилат фактически признает свою вину, совершенно неправомерно, ибо свою вину Пилат признал задолго до встречи с Левием: «<…> прокуратор все силился понять, в чем причина его душевных мучений. И быстро он понял это, но постарался обмануть себя. Ему ясно было, что сегодня днем он что-то безвозвратно упустил, и теперь он упущенное хочет исправить какими-то мелкими и ничтожными, а главное, запоздавшими действиями. Обман же самого себя заключался в том, что прокуратор старался внушить себе, что действия эти, теперешние, вечерние, не менее важны, чем утренний приговор. Но это очень плохо удавалось прокуратору»[3].

Окончательное прозрение приходит к Пилату во сне:
«И лишь только прокуратор потерял связь с тем, что было вокруг него в действительности, он немедленно тронулся по светящейся дороге и пошел по ней вверх прямо к луне. Он даже рассмеялся во сне от счастья, до того все сложилось прекрасно и неповторимо на прозрачной голубой дороге. Он шел в сопровождении Банги, а рядом с ним шел бродячий философ. Они спорили о чем-то очень сложном и важном, причем ни один из них не мог победить другого. Они ни в чем не сходились друг с другом, и от этого их спор был особенно интересен и нескончаем. Само собою разумеется, что сегодняшняя казнь оказалась чистейшим недоразумением – ведь вот же философ, выдумавший столь невероятно нелепую вещь вроде того, что все люди добрые, шел рядом, следовательно, он был жив. И, конечно, совершенно ужасно было бы даже помыслить о том, что такого человека можно казнить. Казни не было! Не было! Вот в чем прелесть этого путешествия вверх по лестнице луны.
Свободного времени было столько, сколько надобно, а гроза будет только к вечеру, и трусость, несомненно, один из самых страшных пороков. Так говорил Иешуа Га-Ноцри. Нет, философ, я тебе возражаю: это самый страшный порок.
Вот, например, не струсил же теперешний прокуратор Иудеи, а бывший трибун в легионе, тогда, в Долине Дев, когда яростные германцы чуть не загрызли Крысобоя-Великана. Но, помилуйте меня, философ! Неужели вы, при вашем уме, допускаете мысль, что из-за человека, совершившего преступление против кесаря, погубит свою карьеру прокуратор Иудеи?
– Да, да, – стонал и всхлипывал во сне Пилат.
Разумеется, погубит. Утром бы еще не погубил, а теперь, ночью, взвесив все, согласен погубить. Он пойдет на все, чтобы спасти от казни решительно ни в чем не виноватого безумного мечтателя и врача!
<…> Все это было хорошо, но тем ужаснее было пробуждение игемона <…> Он открыл глаза, и первое, что вспомнил, это что казнь была»[4].
______________________________________________________________
[1] Булгаков М. А. Мастер и Маргарита. Избр. произв.: В 2 т. Т. 2. – К.: Дніпро, 1989, с. 654-655.

[2] Там же, с. 655.

[3] Там же, с. 636.

[4] Там же, с. 645-646.

[tsa]

II.VIII.17. Но и это не все. Булгаков заставляет Пилата идти на еще более невиданное унижение: ссылаясь на авторитет Иешуа, прославленный своей свирепостью прокуратор просит жалкого мытаря о милости к себе: "Ты жесток, а тот жестоким не был…" Таким образом, диалог Пилата и Левия несет значительную идейную нагрузку, раскрывая истинное отношение Булгакова к апокрифическому толкованию т. н. "исторической вины" еврейского народа.

Кривая логика Баркова стремится исказить в нужном ему смысле каждый эпизод романа. Но на самом деле никакого унижения Пилата в разговоре с Левием нет. Афраний привел к нему именно того единственного человека, которого он хочет сейчас видеть:
«– Ах, если б я мог предвидеть! – морщась, заговорил Пилат. – Ведь мне нужно было бы повидать этого Левия Матвея…
– Он здесь, прокуратор!
Пилат, широко расширив глаза, глядел некоторое время на Афрания <…>»[1].

Только перед Левием прокуратор не прячет своего участия в судьбе Иешуа. Только с Левием он ищет хоть какого-то примирения. Только Левию сообщает Пилат, что этой ночью благодаря ему зарезан Иуда. Да, прокуратор свиреп и жесток, но в разговоре с Левием он не притворяется и ведет себя искренне, пытаясь хоть как-то облегчить свою душу. Еще вчера это было бы невозможно, но сейчас Левий для него человек, а не представитель презираемой прокуратором черни.

Если и правомерно говорить о каком-то самоуничижении Пилата, то оно отразилось совсем в других словах – «Почему? – темнея лицом, спросил прокуратор. – Я тебе неприятен, ты меня боишься?»[2]. Слова же, на которые ссылается Барков, всего лишь очередная безуспешная попытка прокуратора уговорить себя, что в смерти бродячего философа он не повинен – «Ты, я знаю, считаешь себя учеником Иешуа, но я тебе скажу, что ты не усвоил ничего из того, чему он тебя учил. Ибо, если бы это было так, ты обязательно взял бы у меня что-нибудь. Имей в виду, что он перед смертью сказал, что он никого не винит, – Пилат значительно поднял палец, лицо Пилата дергалось. – И сам он непременно взял бы что-нибудь. Ты жесток, а тот жестоким не был»[3].
____________________________________________________________________________
[1] Булгаков М. А. Мастер и Маргарита. Избр. произв.: В 2 т. Т. 2. – К.: Дніпро, 1989, с. 653.

[2] Там же, с. 655.

[3] Там же, с. 656.

[tsa]

II.VIII.18. Как видим, при создании романа "Мастер и Маргарита" в качестве одного из стержневых моментов этического пласта ершалаимских глав мыслилась апологетика еврейского народа в контексте пресловутой "исторической вины". С другой стороны, достойно глубочайшего удивления то обстоятельство, что, кроме необоснованных и, к счастью, достаточно неквалифицированных попыток приписать Булгакову проявления антисемитизма, в огромном потоке околобулгаковских исследований нет ни одного упоминания о том, что в окончательной и знаменитой на весь мир редакции романа эта тема присутствует вообще. А ведь именно она прямо указывает на основной прототип образа Мастера, которым, конечно же, сам Булгаков ни в коей мере не является.
Примечание. Наличие в созданном Мастером романе апологетических моментов в отношении еврейского народа однозначно указывает на личность основного прототипа этого образа – А.М. Горького, "антипогромные" памфлеты которого получили наибольшую известность.

Ну вот и вожделенный «рояль в кустах», ради которого Барков собственно и затеял весь этот вымученный и натужный концерт вокруг им же раздутой проблемы мифического антисемитизма Булгакова. Натянутость этого «однозначного» вывода просто потрясает. Ну почему же именно Горький, а не, к примеру, Короленко? В известности выступлений Короленко в защиту евреев убедиться не сложно:
«Во всех трех произведениях Короленко, посвященных евреям, проходит одна мысль: евреи не хуже христиан и относятся они к христианам лучше, чем христиане друг к другу. Открытым выступлением на защиту евреев в мрачные дни погромов Короленко к своему имени художника присоединил славное имя гуманиста»[1];
«Всеобщее внимание привлекает и публицистика Короленко. На кишиневский погром он откликнулся своим «Домом № 13» [1903]»[2].
А вот в аналогичных биографических источниках по Горькому поиск по ключам «еврей», «погром» и «семит» не дал никаких результатов[3]. Так же не дал результатов и поиск «антипогромных» памфлетов Горького на портале Яндекс. Это разумеется не значит, что таковых памфлетов не было, но это показывают, что определение «наибольшая известность» к ним совершенно не применимо. В данной области Горький был скорее известен не как писатель, а как общественный деятель. Он действительно активно участвовал в организации протеста писателей и общественных деятелей против антисемитизма. Но писал именно памфлеты, которые при всем желании никак нельзя соотнести с романом Мастера. А вот Короленко кроме публицистики посвятил проблеме антисемитизма и ряд художественных произведений.

Заслуги Горького перед еврейским народом неоспоримы. Когда неудачи царизма в первой мировой войне подняли волну антисемитизма – как всегда самыми удобными козлами отпущения оказались евреи – Горький вместе с Л. Андреевым и Ф. Сологубом написал письмо «К гражданам России» о положении евреев. Это письмо и анкета по еврейскому вопросу рассылались по инициативе журнала «Отечество» в 1915 году[4]. Тем не менее характерно, что именно к Короленко обратился Горький в 1916 г. с просьбой прислать для сборника «Евреи на Руси», а так же отдельного издания и перепечатки в четвертом издании сборника «Щит» статью «О мариампольской измене», в которой Короленко гневно заклеймил судебный фарс по поводу мнимой «еврейской измены»[5]. Что ж, если возможным прототипом Мастера действительно является В. Г. Короленко, то стыдится тут нечего. Владимир Галактионович Короленко один из достойнейших и уважаемых писателей-гуманистов России.
________________________________________________________________________
[1] Короленко, Владимир Галактионович. – Еврейская энциклопедия (изд. Брокгауза-Ефрона,1907-1913, 16 тт.) – http://slovo.ws/bio/rus/Korolenko_Vladimir...vich/index.html.

[2] Короленко, Владимир Галактионович. – Литературная энциклопедия, т. 1-9, 11, 1929-39. – http://slovo.ws/bio/rus/Korolenko_Vladimir...vich/index.html.

[3] Биография, Горький Максим (Пешков Алексей Максимович). Полные и краткие биографии русских писателей и поэтов. – http://slovo.ws/bio/rus/Gorki_Maksim/index.html

[4] Шахлиевич А. «Мариампольская измена». – Порто-Франко, № 18(814) от 12.05.2006. – http://www.paco.net/odessa/media/porto-fr/...06&nnumb=18

[5] Там же.

[tsa]

II.VIII.19. Подытоживая сказанное, следует отметить, что роман "Мастер и Маргарита" свидетельствует об активной апологетической позиции Булгакова в отношении т.н. "исторической вины" еврейского народа; эта позиция четко проявляется на всех стадиях работы над романом. Преднамеренность включения этой темы подтверждается и ее особой, стержневой ролью в фабуле, где она несет двойную нагрузку, являясь еще и своеобразным ключом, указующим не только на личность прототипа образа Мастера, но и на тональность, в которой должен быть прочитан весь этический пласт.

Как мы успели уже убедиться, ни малейших оснований для такого вывода роман не дает. Роман Булгакова содержит не конспирологический, а романный, художественный этический пласт, не имеющий никакого отношения к наивным толкованиям Баркова.

II.VIII.20. Полагаю, что изложенные в этой главе выкладки вряд ли могут вызвать по-настоящему аргументированные возражения – по крайней мере, со стороны здравомыслящих людей.

Самонадеянность Баркова очевидна – мои возражения ему аргументированы вполне должным образом. Но интересно другое, из слов Баркова следует, что фактически он предлагал «здравомыслящим людям» не возражать ему, даже если есть аргументированные возражения. То есть, по сути, Барков предлагал разделить с ним его веру а не логику.

II.VIII.21. Характерно, что это обвинительное заключение, составленное в кондовых традициях Массолита, мастер гильдии критиков предварил заглавием, сформулированным по образцам, характерным для ставшего таким привычным за 70 лет жанра политического доноса: "Булгаков грех. Неюбилейные размышления о итогах "булгаковского года". Что ж, в "упрощении до схем, лишенных глубины и психологии, до знаков" М. А. Золотоносову не откажешь. Что есть, то – есть.

Мало ли глупостей наговорил сей незаслуженно выпяченный Барковым критик? Например, он «установил», что «колено Маргариты семиотически связано с коленом Воланда и, следовательно, с его anus'ом»[1]. Трудно ли, развив подобную мысль, обосновать, что постоянным подчеркиванием болезненного состояния распухшего от поцелуев колена Маргариты Булгаков хотел привлечь внимание ни к чему иному, как к проблеме болящего, распухшего от поцелуев зада Люцифера, казнимого этой страшной пыткой его адептами на регулярных шабашах? – Легко! А отсюда уже один шаг и к возвышенным размышлениям о трагической дьявольской Голгофе и искупительных муках, претерпеваемых им по воле божией. – Все-таки Христа распяли один раз, а дьявола «распинают» на каждом шабаше… Но не лучше ли оставить эту проблему проктологам? Хоть Булгаков и был врачом, но вряд ли его волновала проблема болящего дьявольского зада. Впрочем можно найти и иное, разумное альтернативное толкование этой фразы: «колено Маргариты семиотически связано с коленом Воланда и, следовательно, с его <Золотоносова – С.Ц.> anus'ом». То есть речь идет о таком известном понятии, как дать под зад коленом. Такое толкование данной фразы вполне разумно, но боюсь, что Золотоносов до него еще не додумался.
_________________________________________________________________
[1] Золотоносов М. Слово и тело, или Сексагональные проекции русской культуры. Неформальное введение в антологию фаллистики // Петербургские чтения, 1992, № 1, с. 189.

[tsa]

II.VIII.22. И, казалось, появившаяся после этого краткая, но емкая реплика М. Панина (цитирую только часть: "Пора, по-моему, ставить уважаемому критику диагноз. У психотерапевтов, долгое время имевших дело с сумасшедшими, часто развивается так называемая наводящаяся шизофрения. Тотальная война с антисемитизмом, которой некоторые литераторы посвящают всю свою жизнь без остатка, переходит порой в "охоту на ведьм" и не менее опасна для такого боевика, чем наводящаяся шизофрения") поставила не только диагноз, но и последнюю точку в этом затянувшемся разговоре.
Но как оказалось, битому неймется: "Я с удовольствием изучаю СРА […] "Мастер и Маргарита" вырос из бульварной литературы, я это доказываю, и это многих огорчает".
Нет, Михаил Анатольевич, огорчает не это, а то, что под своим "доказываю" маститый критик подразумевает прозрения более чем сомнительного достоинства – "возможно", "на наш взгляд", "не исключено", "можно подозревать", "видимо", "весьма вероятно", которые даже при наличии самого пылкого воображения нельзя признать "вереницей прочно упакованных силлогизмов", если уж пользоваться определениями персонажей романа. И уж если "на наш взгляд", то все это выглядит так же доказательно, как, скажем, и набор сентенций гоголевского персонажа, закончившего свои "Записки" глубокомысленным вопросом о наличии шишки под носом у алжирского бея. Тем более что свой диагноз, причем без скидок на "наводящуюся", Гоголь вынес в название.
Вывод о наличии в культуре русского народа некоей антисемитской "субкультуры" был бы не так страшен, если бы его не подхватили с бездумной готовностью весьма солидные издания, предоставляющие Вам возможность изгаляться на своих полосах. Страшно то, что работники этих изданий не понимают или не хотят понять того, что такие измышления распространяются на всю русскую культуру и всех ее носителей. В том числе и на Льва Толстого, создавшего по просьбе Шолом Алейхема целый цикл произведений, чтобы помочь пострадавшим от погромов в Кишиневе. Таких примеров можно привести сколько угодно. Вспомнили бы Горького, ненавидимого черносотенцами за его антипогромные памфлеты. А ведь это – русские люди, столпы нашей культуры. Здесь не грех привести мысль проницательного Ю. Айхенвальда, высказанную им еще в 1911 году: "… Кто не умеет читать, не должен заниматься историей литературы".

Не могу не согласиться с этими разумными словами, но не могу и не подчеркнуть, что все сказанное можно поставить в упрек и самому Баркову. Слова М. Панина и Ю. Айхенвальда в полной мере применимы к его собственным теориям.
Более чем сомнительного достоинства прозрения Баркова вроде «возможно», «не исключено», «скорее всего», «на наш взгляд», «очевидно», «видимо», «вряд ли можно отрицать», «не вызывает сомнений», «не оставляет никаких сомнений», «не очень верится», «не могло не быть», «как видим», «можно видеть», «надо полагать» и др. точно так же, даже при наличии самого пылкого воображения, никак нельзя признать «вереницей прочно упакованных силлогизмов». Напрашивается, увы, печальный диагноз, поставленный Гоголем…

[tsa]

II.VIII.23. Кстати, о каком народе так уважительно писал Нестор-летописец (конец 12 – начало 13-й стр. Ипатьевского списка)?.. И почему в былинах, восходящих к дохристианской эпохе, уже фигурирует число "сорок"? Сопоставили бы это с до сих пор не объясненными лингвистическими парадоксами в древнерусском языке; похоже, уже тогда отношение наших предков к этому народу вряд ли ограничивалось одним лишь уважением…

«В счете предметов в ряду числительных в русском языке число сорок стоит особняком. Десять, двадцать (от более древнего «два десять»), тридцать, и вдруг логический ряд нарушается, вместо «четырдесять» появляется сорок и снова: пятьдесят, шестьдесят и так далее. Почему? Дело в том, что на Руси когда-то число сорок было счетной единицей. Считали сороками дорогие звериные шкурки.

Царская казна была богата мехами, поступавшими в нее в виде «податей с сибирских и других инородцев». Первая оценка шкурок делалась в Сибири, в Москве их переоценивали и комплектовали в новые сорока. В подарки иностранным государям, а также при отправлении посольств в другие державы брались меха из лучших сороков.

Русские меховые сорока стали особенно знамениты после подарка царя Федора Иоанновича (1557-1598) цесарю Рудольфу. Щедрое пособие на ведение войны с турками удивило всю Вену и поставило в тупик при оценке присланных мехов.

Возможно, обычай считать сороками возник оттого, что на кафтан шло четыре десятка полных шкур. В этимологических словарях указано, что слово «сорок» родственно «сорочке» и, видимо, означало мешок, куда помещалось 40 шкурок.

За верную службу в награду из царской казны выдавали шкуры сороками, полусороками, четвертьсороками. «Дороги твои сорок соболей, а на правду-матку и цены нет» - говорили в старину.

Таким образом, общеславянское числительное «четыре десяте» было вытеснено словом сорок, которое заняло прочное место в счете предметов.

Число сорок также обозначало «довольно много». Считалось, что в Москве сорок сороков церквей, то есть очень много. Говорят: «Продли ему век на сорок сороков», «Уж сорок лет, как правды нет», «Если сорок родов породнятся, им врагов не бояться», «Свой глаз зорок, не надо и сорок».

Число сорок особо выделяется в православном обряде погребения. По религиозным представлениям, два дня после смерти человека душа его находится около тела, на Земле, ищет себе место. На третий день она покидает тело и возносится на небеса и в течение шести дней наблюдает обители святых и красоту рая. Она созерцает жизнь и радости праведных, забывает скорбь, которую чувствовала, находясь в теле и после выхода из него. Затем тридцать дней душа подвергается мытарствам в аду, наблюдает за мучениями грешников. И на сороковой день предстает перед Всевышним Судьей, подвергается Божьему Суду, где подробно разбираются все ее грехи и определяется место ее вечного пребывания: в раю небесном или в аду. В глубокой древности плач по умершему продолжался в течение сорока дней (сорокоуст). На сороковой день справляются большие поминки. По поверью, душа покойника в этот день последний раз сидит за столом, поэтому на стол для нее выставляется тарелка с едой и кладется ложка»[1].
___________________________________________________________________
[1] Багаев Е. Не числом, а уменьем. – http://nauka.relis.ru/50/9805/50805138.htm

[tsa]

II.VIII.24. Или: символизирующую мировую катастрофу булгаковскую черную тучу, накрывшую Солнце в Москве, с описанием битвы Игоря с половцами: и там черные тучи, символизирующие врагов Руси, идут с самого моря, хотят прикрыть четыре солнца. Нет, истоки закатного романа следует искать, скорее, в памятниках древнерусской культуры, чем в творчестве полуграмотных антисемитов.

Никаких признаков намеренно заданной автором системы ключей в романе нет. Нельзя все в мире рассматривать, как криптограмму или зашифрованный текст. Как мы убедились, при желании любой, самый обычный текст, любое имя могут быть истолкованы заранее установленным образом. Причем результат будет вполне осмысленный и тесно связанный с жизнью и деятельностью искомого лица. Весь метод Баркова по поиску якобы имеющихся в романе ключей сводится к их подбору к им же придуманным «замкам», конкретный вид которых заранее никак не оговаривается.

Главный вывод Баркова, что прототипом Мастера является Горький, совершенно неправомерен. Более того, даже в рамках концепции Баркова, Горький не подходит на роль Мастера, так как прославился в борьбе с антисемитизмом в первую очередь как общественный деятель. Художественных произведений этому вопросу он не посвящал, поэтому на роль прототипа Мастера скорее мог бы претендовать В. Г. Короленко.

[tsa]

Глава IX. О парадоксах в романе

«Вы водку пьете?»
М. А. Булгаков[1]

Вынесенная в эпиграф рядовая на первый взгляд фраза из пьесы Булгакова «Иван Васильевич» на самом деле парадоксальна в том смысле, что в беседе двух русских людей такой вопрос о водке звучит просто нелепо. И его внесение в текст пьесы могло преследовать только одну цель: побудить догадливого читателя вспомнить, что среди грозных российских царей – Ивана IV и Петра I – не русских не было. Следовательно, налицо явная подсказка автора: перед нами не русский царь из прошлого, а его современный грузинский аналог – Сталин – вырванный силой научной мысли из тех же кремлевских палат в квартиру простого инженера Тимофеева. Здесь Булгаков демонстрирует прекрасное владение приемами психологии, используя их для провоцирования неконтролируемых ассоциаций.

Известно, что Сталин неоднократно заявлял о своей готовности оставить пост генсека, но каждый раз, «поддаваясь» на уговоры остаться, еще туже закручивал гайки репрессий. Этот факт Булгаков блестяще обыгрывает в эпизоде, когда запершийся на чердаке «Иоанн» соглашается вернуться в квартиру только после настойчивых уговоров Тимофеева[2]. А если вспомнить, что указанный мотив ухода и возвращения Сталина в первую очередь касается двух жестоко обманутых им партийных функционеров – Зиновьева и Каменева, то становятся прозрачны исторические прототипы Бунши и Милославского. Волею автора они отправлены в этой трагикомедии на допрос в покои Сталина, и их дальнейшая судьба по возвращении уже предрешена безразличной репликой Иоанна-Сталина: «Пес с ними! Им головы отрубят, и всего делов!»[3] Именно после этих страшных слов и возгласа Тимофеева – «Это чудовищно!» – и следует сакраментальный вопрос о водке, чтобы «догадостный» читатель не мог промахнуться в восприятии текста.

Замечу, что Булгаков приготовил еще одну убедительную ассоциацию – инициалы царя одновременно расшифровываются и как Иван Васильевич, и как Иосиф Виссарионович! А как тонко обыграна автором ситуация, когда царское золото в кармане Сталина спасает его власть и помогает ему вернуться и упрочиться в Кремле – «Золото? Спасены!»[4]

Булгаков откровенно высмеивает манеру Сталина носить нелепую полувоенную одежду: «Вам нельзя в таком виде оставаться здесь Я советую вам переодеться»[5]. А в финале пьесы едко пародирует якобы чистосердечное, но на деле выбитое под пытками фальшивое раскаяние бывших большевистских вождей: «Бунша. Каюсь, был царем, но под влиянием гнусного опыта инженера Тимофеева Чистосердечно признаюсь, что я царствовал, но вам не изменил, дорогая Ульяна Андреевна»[6]. Здесь явный намек на фамилию Ленина – Ульянов. Известно, что под пытками обвиняемые признавались в самых страшных грехах против советской власти. Одно только они фанатично отрицали – что имели какие-либо злые помыслы против Ульянова-Ленина. Пророческим предвосхищением их «покаянных» речей на сфабрикованных сталинской властью процессах звучат последние слова Бунши: «С восторгом предаюсь в руки родной милиции, надеюсь на нее и уповаю»[7]. Именно такими славословиями в адрес истреблявшей их как бешеных собак советской власти и заканчивали в то время свои покаянные речи все осужденные оппозиционеры.

Несомненно, такой мастер альтернативных прочтений как Альфред Барков, сумел бы достойно трансформировать изложенные выше ключевые для понимания пьесы соображения в очередную стройную мениппею, я же скромно умолкаю, наведенное фантазирование не мой профиль. Я дарю эту новую идею альтернативного прочтения всем любителям Баркова. Пусть те, кто видит дальше и лучше меня, разовьют мои наброски и достойно продолжат их. Я же возвращаюсь к работе самого Баркова.

II.IX.1. Вынесенная в эпиграф рядовая на первый взгляд фраза из романа на самом деле парадоксальна в том смысле, что в беседе двух москвичей такой вопрос о центральной улице звучит просто нелепо. И внесение ее в текст романа могло преследовать только одну цель: побудить догадливого читателя вспомнить, что эта улица с 1932 года носила имя Горького. Таким образом, хотя это имя в романе не звучит, оно все же присутствует, причем довольно явственно, появляясь в подсознании читателя независимо от его воли. Здесь Булгаков демонстрирует прекрасное владение приемами психологии, используя их для провоцирования неконтролируемых ассоциаций.
Поскольку о ходе творческого процесса Булгакова при создании романа известно мало, данный пример представляет интерес еще и тем, что дает возможность заглянуть в творческую лабораторию писателя.

Слова Мастера – «Ну, Тверскую вы знаете?» – вполне соответствуют несколько излишне артикулированному, излишне информативному, отеческому, наставительному стилю беседы Мастера с «невежественным» Иваном. Тем более, что ни Мастер, ни Булгаков не знают, что их под микроскопом будет исследовать на парадоксальность бывший полковник КГБ. Из этого же ряда и слова «успокойте меня», «уж это вы оставьте, и навсегда», «не пишите больше»[8] и т.п. – самые обычные слова для сумасшедшего дома.
_____________________________________________________________________________
[1] Булгаков М. А. Иван Васильевич. Избр. произв. – К.: Дніпро, 1990, с. 341.

[2] Там же, с. 339, 341.

[3] Там же, с. 341.

[4] Там же, с. 342.

[5] Там же, с. 349.

[6] Там же, с. 367.

[7] Там же, с. 368.

[8] Булгаков М. А. Мастер и Маргарита. Избр. произв.: В 2 т. Т. 2. – К.: Дніпро, 1989, с. 460, 461.

[ФИЛ]

Несомненно, Иешуа не раз предлагал Левию уничтожить его записи, но получал отказ, ибо для Левия это было единственное драгоценное свидетельство об Учителе и его Учении. Однако при желании Иешуа мог бы без малейшего труда уничтожить «злокозненный» козлиный пергамент, якобы мешающий ему жить. Ведь они с Левием странствовали вместе, постоянно делили общий стол и кров. И что бы могло помешать Иешуа уничтожить пергамент ночью, во время сна Левия? Раз он этого не сделал, значит содержимое этого пергамента его, в отличие от Альфреда Баркова, нисколько не волновало.

Небольшая ремарка.
Волновало Иешуа содержание пергамента без сомнения(умолял уничтожить),но трудно представить,согласитесь, Иешуа, тайком ,ночью вынимающего пергамент у Левия.( это уже был бы наверное не Иешуа) К тому же он прекрасно понимал, что не Левий так другой будет как -либо искажать учение. Ему важно было чтобы понял ошибки и уничтожил пергамент САМ ученик.
Но осуждать Левия он, конечно, не осуждал,так же как впрочем и никого другого.Бестолковый,но искренне преданный ученик( готов не задумываясь отдать жизнь за учителя) мытарь-Левий бросил деньги на дорогу,пошёл вслед за Иешуа, стал таким же нищим бродягой, разделяя все бытовые тяготы этой жизни. Справедливо помещён в Свет,как и разбойник на кресте в рай ( Евангелие).

[евгений]

Все бродяги -- воры и попрошайки. Его в дом пустил , а он уже стырить хочет что- то. И на женщин заглядывается. Так что к ним веры нету. Гнать их надо от своего дома метлой поганой. Пусть придут и работают , а мы уж их накормим . Иначе же гнать лопатой по попе. Ну и так далее.

[ФИЛ]

Все бродяги -- воры и попрошайки. Его в дом пустил , а он уже стырить хочет что- то. И на женщин заглядывается. Так что к ним веры нету. Гнать их надо от своего дома метлой поганой. Пусть придут и работают , а мы уж их накормим . Иначе же гнать лопатой по попе. Ну и так далее.

Многие действительно,но не все. Иешуа и Левий в частности таковыми не являлись.Они- то как раз работали у хозяев,к тому же не за деньги,а за еду.
"Трудящийся достоин пропитания".

[tsa]

Небольшая ремарка.
Волновало Иешуа содержание пергамента без сомнения(умолял уничтожить)

Я думаю, что слово умолял в данном случае всего лишь образная форма изъяснения для Иешуа. По хорошему умоляют стоя на коленях, унижаясь и т.п., что представить невозможно. Опять же, если, как я полагаю, Иешуа хотел перед судом кесаря дистанцироваться от Левия, чтобы не затянуть его с собой на лобное место, то слово "умолял" вполне для этого подходит. Своих не умоляют, а вот, например, "предлагал" или "уговаривал" в этом смысле можно было бы трактовать как разговор с единомышленником. А так Левий в речи Иешуа на суде безукоризненно выведен как полусумасшедший, чужой Иешуа человек.

но трудно представить,согласитесь, Иешуа, тайком ,ночью вынимающего пергамент у Левия.( это уже был бы наверное не Иешуа)

Если бы от этого что-то зависело, вполне могу представить. Но не зависело ничего.

К тому же он прекрасно понимал, что не Левий так другой будет как -либо искажать учение. Ему важно было чтобы понял ошибки и уничтожил пергамент САМ ученик.

Совершенно верно. Это как результаты прихватизации. Если задним числом перебить всех современных нуворишей, на их месте оказались бы другие, а если продолжать этот процесс до бесконечности, то в итоге на их месте окажемся мы. А оно нам надо?

Но осуждать Левия он, конечно, не осуждал,так же как впрочем и никого другого.Бестолковый,но искренне преданный ученик( готов не задумываясь отдать жизнь за учителя) мытарь-Левий бросил деньги на дорогу,пошёл вслед за Иешуа, стал таким же нищим бродягой, разделяя все бытовые тяготы этой жизни. Справедливо помещён в Свет,как и разбойник на кресте в рай ( Евангелие).

Насчет справедливости спорить не буду, но покой мне предпочтительнее.

[Пьерро]

чтобы не затянуть его с собой на лобное место,


Если бы от этого что-то зависело, вполне могу представить. Но не зависело ничего.

ФИЛ прав, Иешуа и пугало, и тревожило то , что Левий вносит в свой свиток. Это были явно не безобидные вещи. Красть свиток конечно невозможно для Иешуа, Фил снова прав. Кроме того Иешуа умён не в шутку: что толку красть, если Левий по-памяти может написать заново? И второй вариант будет наверняка ещё "удачней"?
И вещи были не безобидные, повторю. Ведь откуда-то разлетелись слухи по всему Ершалаиму, что въехал он через Сузские ворота на осле? Кто-то перебудоражил народ настолько, что в город пришлось вводить войска?
Иешуа умный и проницательный человек. Он уверенно связывает все эти дикие слухи о себе и бунт в городе с пергаментом Матвея.

И ведь кто-то устроил бунт. Не Левий - кишка тонка. Не Каифа - уж понятно. Даже не Дисмас, Гестас и Варрраван - они хотели бы, да не готово было ничего, потому их и прихлопнули так легко, как мух.
Попользовались опытные люди Левием и его пергаментом.


А на лобном месте не казнили никогда. С него указы зачитывались. Это к слову.
И ведь и Евгений прав!! А то! Как можно бродягам доверять?! Эдак и цыганам доверять начнёшь. Бродяги сами друг-другу не доверяют и правильно делают! То, что Иешуа ни разу не попался в Ершалаиме на карманной краже или мошенничестве говорит только о его чрезвычайной ловкости и хорошем знании людской психологии.

[ФИЛ]

ФИЛ прав, Иешуа и пугало, и тревожило то , что Левий вносит в свой свиток. Это были явно не безобидные вещи. Красть свиток конечно невозможно для Иешуа, Фил снова прав. Кроме того Иешуа умён не в шутку: что толку красть, если Левий по-памяти может написать заново? И второй вариант будет наверняка ещё "удачней"?
И вещи были не безобидные, повторю. Ведь откуда-то разлетелись слухи по всему Ершалаиму, что въехал он через Сузские ворота на осле? Кто-то перебудоражил народ настолько, что в город пришлось вводить войска?
Иешуа умный и проницательный человек. Он уверенно связывает все эти дикие слухи о себе и бунт в городе с пергаментом Матвея.

И ведь кто-то устроил бунт. Не Левий - кишка тонка. Не Каифа - уж понятно. Даже не Дисмас, Гестас и Варрраван - они хотели бы, да не готово было ничего, потому их и прихлопнули так легко, как мух.
Попользовались опытные люди Левием и его пергаментом.
А на лобном месте не казнили никогда. С него указы зачитывались. Это к слову.
И ведь и Евгений прав!! А то! Как можно бродягам доверять?! Эдак и цыганам доверять начнёшь. Бродяги сами друг-другу не доверяют и правильно делают! То, что Иешуа ни разу не попался в Ершалаиме на карманной краже или мошенничестве говорит только о его чрезвычайной ловкости и хорошем знании людской психологии.

Начал за здравие, а кончил...
Ещё раз повторяю ни Иешуа ,ни Левий карманными кражами и мошенничеством не занимались(это надо же такое предположить!)Деньги их не интересовали, у хозяев они зарабатывали исключительно - еду, Пьерро. Ты восхищался его Победой, а подозреваешь в мелком мошенничестве..Похоже и толстовский трактат так и не осилил,а ведь обещал .Не забывай пожалуйста,что Иешуа -абсолютный нравственный идеал романа,его фундамент.
Что касается волнений в городе....Вызваны они были безусловно тем, что говорил Иешуа...( Каифа здесь прав и он -то как раз определил намерения Иешуа в отличии от толпы совершенно точно).." Рухнет храм старой веры и создастся новый храм истины ...." Но поняли его волнующиеся иудеи( в отличии от Каифы) примерно так же как и "понял "Левий...Никакого храма-здания он разрушать не предлагал..что он -слабоумный?

[ФИЛ]

Насчет справедливости спорить не буду, но покой мне предпочтительнее.

Свет тут никому из нас, на форуме булгаковской энциклопедии не грозит

[Пьерро]

Начал за здравие, а кончил...
Ещё раз повторяю ни Иешуа ,ни Левий карманными кражами и мошенничеством не занимались(это надо же такое предположить!)Деньги их не интересовали, у хозяев они зарабатывали исключительно - еду, Пьерро. Ты восхищался его Победой, а подозреваешь в мелком мошенничестве..Похоже и толстовский трактат так и не осилил,а ведь обещал .Не забывай пожалуйста,что Иешуа -абсолютный нравственный идеал романа,его фундамент.
Что касается волнений в городе....Вызваны они были безусловно тем, что говорил Иешуа...( Каифа здесь прав и он -то как раз определил намерения Иешуа в отличии от толпы совершенно точно).." Рухнет храм старой веры и создастся новый храм истины ...." Но поняли его волнующиеся иудеи( в отличии от Каифы) примерно так же как и "понял "Левий...Никакого храма-здания он разрушать не предлагал..что он -слабоумный?

ФИЛ, про карманные кражи и бродяг: и я, и Евгений просто пошутили. Прости.

По поводу Храма (уже без шуток): ты уверен, что толпа на храм нацелилась? Не на римлян? Могли первосвященника с лестницы спустить, такое у них бывало (с Иаковом братом Господним и др.). Но Храм - святыня. Храм ведь не церковь и не синагога. Храм означает - жилище Бога. Идею сломать Храм народ поддержать не мог. Такое невозможно.
Да и первосвященнику еслиб и наклали по шее, то за коллаборационизм с римлянами или искажения веры.
Я не думаю, что Иешуа занимался обличением нравов служителей Храма. Бичевать людей явно не его стихия.