Прогулки с Барковым или путешествие с дилетантом, «Мастер и Маргарита»: альтернативное прочтение Опции

[tsa]

II.XI.18. И еще один момент, связанный с маем: в год своей смерти Горький прибыл в Москву из Крыма 27 мая.

Повторюсь, или действие происходит в мае и Мастер «извлечен» в мае, или же в июне, но тогда и Мастер должен считаться извлеченным в июне и связывать его с маем не нужно. Но возвратимся к анализу содержания романа. Чтобы окончательно убедиться в отсутствии в нем какой-либо системы зашифровки дат, составим следующую таблицу:



Из таблицы видно, что система так называемых временных «ключей» романа позволяет обнаружить в тексте признаки любого года в диапазоне от 1929-го до 1938-го. Однако действие не может быть однозначно связано ни с одним из них, поскольку эти признаки не только противоречивы, но и вообще не совместимы с реальностью. Например, в Ялте никогда не было аэропорта, поэтому Лиходеев даже теоретически мог улететь только в Симферополь. Следовательно, все расчеты Римского не имеют смысла, так как только от Симферополя до Ялты Лиходеев добирался бы не менее двух часов, ведь новое Южнобережное шоссе, сильно укоротившее дорогу из Ялты в Алушту, было построено только в 1960-е годы. Другой пример – на момент открытия описанного в романе Торгсина уже были введены расчетные книжки, поэтому и швейцар-мизантроп и потерявшая румянец продавщица должны были требовать у булгаковских героев именно указанные книжки, а не валюту. Поэтому нужно признать, что в романе описан не конкретный год, а конкретная эпоха – «мы имеем дело с некоторым «пятым измерением», связанным со временем и создающим не только конкретно-исторический образ эпохи, но и целостный образ определённого типа культуры, который можно назвать культурой советской. И образ этот охватывает практически все сферы жизни советского государства начиная от идеологии и кончая непосредственной повседневной жизнью людей, причём людей различных социальных групп, в число которых входят и рядовые обитатели коммунальных квартир, и представители интеллигенции, и высокопоставленные чиновники, то есть практически перед нами предстаёт весь социальный спектр Москвы как модели советского общества»[5].

Для определения месяца действия в московских главах, составим таблицу для признаков времени года:



Как видим, в романе отсутствуют какие-либо фенологические, либо астрономические признаки, позволяющие отнести время действия к июню. Судя по описанию, это самые первые дни мая.
__________________________________________________
[1] Булгаков М. А. Мастер и Маргарита. Избр. произв.: В 2 т. Т. 2. – К.: Дніпро, 1989. – 750 с.
[2] Современная архитектура. - 1929. - № 1. – С. 38. – № 4 – С. 142.
[3] Пирковский С. Виртуальная реальность, или Трамвай на Патриарших. – «Вопросы литературы» 2004, № 4. – http://magazines.russ.ru/voplit/2004/4/pirk16.html
[4] Судебный отчет по делу антисоветского «право-троцкистского блока», рассмотренному военной коллегией Верховного суда Союза ССР 2-13 марта 1938 г. Полный текст стенографического отчета. – М.: Юрид. изд. НКЮ СССР, 1938, с. 494.
[5] Безносов Э. Л. Роман Булгакова «Мастер и Маргарита» // Материалы курса «Новая историческая действительность и «новый человек» и их отражение в русской литературе 20-30-х годов XX века»: лекция 8. – М.: Педагогический университет «Первое сентября», 2005, с. 36.
[6] Булгаков М. А. Мастер и Маргарита. Избр. произв.: В 2 т. Т. 2. – К.: Дніпро, 1989. – 750 с.

[tsa]

Резюме II. Роман Булгакова не является криптограммой либо зашифрованным текстом и не содержит никаких парадоксов, навязываемых Барковым. Нет никаких оснований увязывать древние главы с борьбой с антисемитизмом. Булгаковский Пилат не предавал Иешуа, поэтому нет никаких оснований называть его предателем. Нельзя его назвать и преступником. Пилат грешен, но его вина лежит вне пределов земной юрисдикции и находится в исключительной компетенции вышних сил. В обществе нет закона, по которому Пилат может быть осужден. Единственным его судьей в данном вопросе является он сам и его собственная совесть.

В романе отсутствует какая-либо намеренно заданная автором система ключей. Предлагаемые Барковым «ключи» всего лишь произвольные толкования произвольно же выбранных им отрывков текста не имеющих никакой внутренней связи. При желании любой художественный текст, любое имя всегда могут быть истолкованы тем или иным образом для увязки их с жизнью и деятельностью любого лица. Характерно, что любые ключи, не укладывающиеся в его схему, например знание Мастером пяти языков, и отсутствие у него детей, а также то, что Горький умер утром, а булгаковский Мастер – вечером, Барков просто игнорирует.

Текст романа позволяет отнести время его действия к любому году в диапазоне от 1929-го до 1938-го, но не позволяет однозначно указать ни на один из них, поскольку все признаки года противоречат друг другу. Наиболее достоверное по духу времени, а не по упоминанию отдельных примет, совмещение исторической и романной реальности соответствует 1929 году. Даже приблизительное совмещение исторической и романной реальности невозможно, поэтому можно указать только на различные прообразы описанных в нем мест и событий.

Многочисленные детали быта полностью исключают возможность отнесения действия к навязываемому Барковым 1936 году: это и наличие извозчиков-лихачей, и упоминание дней традиционной семидневной недели, и последние похождения Коровьева и Бегемота в торгсине на Смоленском, и многое другое. Причем эти детали, в отличие от предлагаемых Барковым «ключей», неотъемлемо пронизывают собой все действие.

Как фенологические, так и астрономические признаки четко определяют время действия как самые первые дни мая. Большое советское затмение 1936 года никак не может быть увязано с сюжетом романа, так как непосредственно в Москве оно не наблюдалось. Кроме того, затмению всегда соответствует новолуние, а в романе действие происходит в полнолуние, что абсолютно исключает предложенную Барковым датировку.

Поиск реальных прототипов главных героев романа оправдан только тогда, когда писатель в силу внешней или внутренней цензуры вынужден заслонить их от нас пеленой вымысла. Но если автор изначально создает именно вымышленные романные образы, то не так уж и важно у каких именно реальных прототипов были позаимствованы их черты. Правда вымысла художника бывает выше и вернее правды реальной жизни. Роман Булгакова никогда не готовился к печати и не подвергался цензуре, поэтому нет никаких оснований полагать, что его текст является зашифрованным посланием, тем более о жизни Горького, да еще в разрезе его антипогромных памфлетов и борьбы с антисемитизмом. Утверждение Баркова, что прототипом Мастера является Горький, совершенно неправомерно. Даже в рамках концепции Баркова, Горький не подходит на роль Мастера, так как прославился в борьбе с антисемитизмом в первую очередь как общественный деятель. Художественных произведений этому вопросу он не посвящал, поэтому на роль прототипа Мастера скорее мог бы претендовать В. Г. Короленко.

[Синицын]

Добрый час. Долгое время не заглядывал сюда, сейчас читаю эту тему. Что Барков был полковником КГБ - это, как говорится, нарочно не придумаешь. Браво! А я-то думал, горный инженер. Но опять у Вас море риторики, основанной на биографии супостата.

Некоторые пункты прокомментирую сразу, чтоб не забыть.

п. I.I.1 (о Левие Матвее)

В книге Б. Сарнова "Случай Мандельштама" (на которую Барков ссылался) в главе, где речь шла о мученических смертях, автор замечает, что у Иешуа есть черты сходства с Сократом. А именно, Сократ, увидев записи Платона, воскликнул: "Сколько этот юноша налгал на меня!" Эпизод известный, приводится в статье Брокгауза и Ефрона. Так что за этим мнимым осуждением стоит древняя традиция (на которой, впрочем, вряд ли стоит заострять внимание).

I.II.4

Как Пушкину было не зазорно писать царю, так и для Булгакова было совершенно естественно писать Сталину и действующему правительству (так же поступает и его Мольер, через весь сюжет красной нитью проходит тема взаимоотношений великого драматурга с королем). Письма эти, с одной стороны, подчеркивают сохранение писателем чувства собственного достоинства, а, с другой стороны, показывают, что писатель мучительно искал свое место в современной жизни, в Советской России.

Полагаю, что цитированные выше записи однозначно свидетельствуют: Булгаков писал свою пьесу искренне, литературные ее достоинства не подвергались даже малейшему сомнению со стороны его современников, и стыдиться ее ему было не больше оснований, чем Альберу Камю своего «Калигулы».

Вы, как всегда, категоричны. Чтобы все современники немедленно убедились в гениальности произведения - так случается крайне редко, и не думаю, что так могло быть с пьесой "Батум". Сейчас о ней говорят приблизительно то же, что о сталинской оде Мандельштама. Например:
1) Мнение эстета. Стихи (или пьеса) хороши до невозможности, художник проник в самую душу вождя. (Как в "Портрете" Гоголя: "Ты ему не в бровь, а в самые глаза залез").
2) Пьеса (или стихи) - лесть, и лесть неудавшаяся, малохудожественная. "Булгаков поклонился ниже, чем было прилично", - фраза из получасового фильма "Москва - Батум", несколько раз демонстрировавшегося по российскому каналу "Культура".
3) Стихи (пьеса) скверные и вымученные, они - свидетельство насилия сталинской системы над художником, они - последняя попытка спасения. Автор попытался переломить себя и воспеть ненавистную фигуру, но не сумел.


I.II.5

Из текста самого же Баркова ясно следует, что никаких убедительных свидетельств подтверждающих его предположение в воспоминаниях Н. Я. Мандельштам просто нет, иначе Барков не преминул бы на них сослаться и не растекался бы «мысью по древу».

Я читал воспоминания Н.Я.М. не так давно, и не припоминаю описания подобной беседы. Там вообще не говорится о каких-либо беседах между ней и Булгаковым - видимо, если они и были знакомы, то лишь на шапочном уровне. И вообще о М.А.Б. она высказывается без особой симпатии: вершиной его творчества считает рассказ о ящичке с фигурками из "Театрального романа", а его самого именует дурнем, так как, по мнению Н.Я.М., он напрасно посмеялся над советскими женщинами, готовыми ради красивого наряда вступить в сделку с нечистым. Дескать, в те годы это было естественно, а что естественно, то не безобразно.
Книги её воспоминаний оцифрованы, нетрудно проверить. Я поискал, ничего нового не обнаружил.

Ещё вспомню фрагмент из "Третьей книги", он имеет отношение к делу, ибо мастер в интерпретации Баркова очень близок к Сальери из "Маленьких трагедий".
Цитата (прошу прощения за размер):

Однажды, когда Ахматова гостила у нас на Фурмановом переулке, а Мандельштам ушел на утреннюю прогулку — он вставал рано и сразу рвался на улицу — я выслушала соображения Ахматовой о «Моцарте и Сальери». Ахматова вела нить от «маленькой трагедии» к «Египетским ночам». В этих двух вещах Пушкин, по ее мнению, противопоставил себя Мицкевичу. Легкость, с которой сочинял Мицкевич, была чужда Пушкину, который упрекал даже Шекспира в «плохой отделке». Моцарт и Сальери из «маленькой трагедии» представляют два пути сочинительства, и Ахматова утверждала, что Моцарт как бы олицетворяет Мицкевича с его спонтанностью, а себя и свой труд Пушкин отождествлял с Сальери. Эта концепция очень удивила меня: мне всегда казалось, что именно в Моцарте я узнаю Пушкина — беспечного, праздного, но такого гениального, что все дается ему легко и просто, словно «птичке Божьей». По школьному невежеству мы считаем, что «вдохновенные» стихи не требуют ни малейшего труда, а кто ж, как не Пушкин, вдохновенный певец? Это одно из укоренившихся в нас ложных представлений — под стать простоте и понятности того же Пушкина, существующих только в воображении ленивых читателей. Едва заикнулась я о «птичке Божьей», как Ахматова разъярилась и заявила, что я не только Пушкина не знаю, но даже собственного мужа, Мандельштама, не читала: «Вы статью в «Аполлоне» про «собеседника» читали?» (В ней Мандельштам выразил сомнение, что Пушкин под «птичкой Божьей» имел в виду поэта: «Нет оснований думать, что Пушкин в своей песенке под птичкой разумел поэта... Птичка «встрепенулась и поет», потому что ее связывает «естественный договор « с Богом — честь, о которой не смеет мечтать самый гениальный поэт») ... Ахматова тут же вынула пачку фотографий черновиков Пушкина. Они свидетельствовали об огромном и целенаправленном труде. Моцарт, не исторический, разумеется, а тот, что дан Пушкиным в «маленькой трагедии», этого труда не знал. Носителем его был Сальери.
Для подкрепления своей концепции Ахматова использовала «Египетские ночи». Мицкевич, как известно, не раз выступал в московских салонах с импровизациями, демонстрируя легкость, с которой он владел стихотворным потоком. По этому признаку Ахматова отождествила импровизатора из «Египетских ночей» с Мицкевичем, а у Чарского и до нее пушкинисты отметили ряд черт самого Пушкина. Чарский — светский человек, и поэзия его частное дело, закрытое для общества и для праздной болтовни литературных салонов. Такова и литературная позиция Пушкина, сказала Ахматова (я бы сказала — та, которую он бы хотел соблюдать). В зрелые годы, говорила Ахматова, Пушкин был очень закрыт, сдержан, «застегнут на все пуговицы». Он держался неприступно и холодно, как броней защищаясь личиной светского человека. (Мандельштам ту же мысль выразил бы так: Пушкин брезгливо относился к незащищенному положению поэта в обществе и, борясь за социальное достоинство поэта, строго соблюдал дистанцию). Мицкевич вел себя по-иному — он был открыт и доверчив, и в тех же салонах появлялся именно как поэт. Это подтверждается хотя бы тем, что он охотно давал «сеансы» импровизации, Пушкин же ни на какую демонстрацию поэтического дара не пошел бы. (Мне кажется, что открытость Мицкевича объясняется тем, что он поляк и вращался главным образом среди поляков, а они, кажется, своих поэтов не убивали и относились к ним по меньшей мере с уважением).
Итак, Ахматова хотела построить свою статью на противопоставлении Мицкевича (импровизатор из «Египетских ночей» и Моцарт «маленькой трагедии») и Пушкина (Чарский и Сальери). В подкрепление своих слов она привела еще кое-какие доводы и материалы, но Мандельштам вникать в них не стал. Минутку подумав, он сказал: «В каждом поэте есть и Моцарт, и Сальери». Это решило судьбу статьиАхматова от нее отказалась.
Это совершенно случайный эпизод, и к пушкиноведению, как оно у нас сложилось, никакого отношения не имеет. Меня интересует в нем позиция Мандельштама, который, написав «Разговор о Данте», по-новому взглянул на два типа созидательного процесса, представителями которого Пушкин в своей «маленькой трагедии» сделал Моцарта и Сальери. В статьях 1922 года Мандельштам дважды отвергал Моцарта и превозносил Сальери.

Стало быть, истинные поэты не так уж сурово относились к пушкинскому Сальери, к олицетворению технического мастерства.
Но следует учесть, что воспоминания Н.Я.М. - не вполне благонадежный источник. Её уже уличали в наговорах и "сверхчеловеческой озлобленности" близкие друзья Ахматовой (Мария Петровых, Анатолий Найман).

I.II.19

«– А вот это уже и лишнее, – сказал Воланд, указывая на землю, и тут я разглядел, что человек с портфелем лежит раскинувшись и из головы течет кровь.
– Виноват, мастер, я здесь ни при чем. Это он головой стукнулся об мотоциклетку».

Учитывая, что это всего лишь отрывок (без начала и конца) наброска к черновику, а не вычитанный и выправленный автором текст, нельзя с полной уверенностью утверждать, что обращение «мастер» относится именно к Воланду, а не к наблюдающему за Фаготом повествователю, которого указанное зрелище явно шокировало больше, чем Воланда. Фаготу было бы гораздо естественнее извиниться именно перед ним, а не перед Воландом. Более того, именно повествователь упоминается последним перед репликой Фагота!

Перегибаете палку. Очень похоже, что Фагот обращался к Воланду и "мастер" здесь - синоним к слову "хозяин", что часто встречается в переводных романах. Они ведь иностранцы.

I.II.24

Как видим, ничего похожего на инсинуации Баркова у Булгакова не наблюдается и его положительное отношение к слову «мастер» действительно выражено четко и однозначно. Критическому же осуждению была подвергнута не «безупречно-мастерская манера письма Слезкина», а только его отстраненность от реальной жизни и равнодушие к чувствам создаваемых им героев.

Адепт Баркова, разумеется, заявит, что это и есть абсолютное "мастерство". И нельзя сказать, что он будет совсем неправ. Приведенной цитаты из статьи Булгакова недостаточно, чтобы отделить одно от другого.

[tsa]

Добрый час. Долгое время не заглядывал сюда, сейчас читаю эту тему.

Рад Вашему возвращению. Даже была мысль написать Вам самому, но Вы меня опередили.

Что Барков был полковником КГБ - это, как говорится, нарочно не придумаешь. Браво! А я-то думал, горный инженер. Но опять у Вас море риторики, основанной на биографии супостата.

Из песни слова не выкинешь. Если бы он не прятался, мне бы и в голову не пришло на этом плясать. Сам виноват. Да и именно при его биографии многие его пассажи просто непристойны и вдвойне омерзительны.

Некоторые пункты прокомментирую сразу, чтоб не забыть.
п. I.I.1 (о Левие Матвее)
В книге Б. Сарнова "Случай Мандельштама" (на которую Барков ссылался) в главе, где речь шла о мученических смертях, автор замечает, что у Иешуа есть черты сходства с Сократом. А именно, Сократ, увидев записи Платона, воскликнул: "Сколько этот юноша налгал на меня!" Эпизод известный, приводится в статье Брокгауза и Ефрона. Так что за этим мнимым осуждением стоит древняя традиция (на которой, впрочем, вряд ли стоит заострять внимание).

Мне неизвестно, знал ли об этой фразе Булгаков, да и не считаю я, что он писал роман-загадку, рассчитанный на рафинированного читателя. Поэтому не знаю, стоит ли упоминать об этом. Подумаю. Может быть дам сноску, но в основном тексте упоминать не буду. Ведь именно против такой логики я и выступаю, так как покопавшись в источниках всегда можно найти нечто подобное и увязать с романом. Но зачем?
Кстати эта фраза описана у Сарнова не в "Случае Мандельштама", в другой книге: "С гурьбой и гуртом" – http://www.lechaim.ru/ARHIV/153/sarnov.htm

I.II.4. Вы, как всегда, категоричны. Чтобы все современники немедленно убедились в гениальности произведения - так случается крайне редко, и не думаю, что так могло быть с пьесой "Батум". Сейчас о ней говорят приблизительно то же, что о сталинской оде Мандельштама. Например:
1) Мнение эстета. Стихи (или пьеса) хороши до невозможности, художник проник в самую душу вождя. (Как в "Портрете" Гоголя: "Ты ему не в бровь, а в самые глаза залез").
2) Пьеса (или стихи) - лесть, и лесть неудавшаяся, малохудожественная. "Булгаков поклонился ниже, чем было прилично", - фраза из получасового фильма "Москва - Батум", несколько раз демонстрировавшегося по российскому каналу "Культура".
3) Стихи (пьеса) скверные и вымученные, они - свидетельство насилия сталинской системы над художником, они - последняя попытка спасения. Автор попытался переломить себя и воспеть ненавистную фигуру, но не сумел.

Не вижу никакой аналогии между Мандельштамом, которого временами колбасило не по-децки и Булгаковым, который всегда в полной мере отвечал за свои слова и поступки. Разница между ними в том, что Мандельштам мог попытаться неудачно наступить на горло собственной песне, а Булгаков не мог. Разные люди, разные характеры, разное мировоззрение.
Я предпочитаю верить Булгакову, говорившему Л. Ленчу: «Вы же, наверное, успели уже узнать наши литературные нравы. Ведь наши товарищи обязательно станут говорить, что Булгаков пытался сподхалимничать перед Сталиным и у него ничего не вышло»., чем упомянутым им "товарищам".
И откуда Вы взяли, что Булгаков ненавидел Сталина? Для подобного утверждения нет ни малейших оснований, если конечно не полагать, что вся его переписка и семейный дневник фальсифицированы, или намеренно лживы. Не нужно задним числом делать из Булгакова какого-то диссидента.

I.II.5. Я читал воспоминания Н.Я.М. не так давно, и не припоминаю описания подобной беседы. Там вообще не говорится о каких-либо беседах между ней и Булгаковым - видимо, если они и были знакомы, то лишь на шапочном уровне. И вообще о М.А.Б. она высказывается без особой симпатии: вершиной его творчества считает рассказ о ящичке с фигурками из "Театрального романа", а его самого именует дурнем, так как, по мнению Н.Я.М., он напрасно посмеялся над советскими женщинами, готовыми ради красивого наряда вступить в сделку с нечистым. Дескать, в те годы это было естественно, а что естественно, то не безобразно.
Книги её воспоминаний оцифрованы, нетрудно проверить. Я поискал, ничего нового не обнаружил.

Булгаков и Мандельштам не только были знакомы, но и были соседями по московскому писательскому кооперативу на улице Фурманова. Но никаких дружеских отношений не поддерживали.
Собственно о беседе пишу не я, а Барков, как всегда щедро фантазируя: "Впервые употребленное в тексте в 1934 году, это наименование в последующем стало занимать все большее место в романе, а в окончательной редакции (1938 год) вошло в его название. Следует отметить, что этому предшествовало и другое событие, связанное с опальным Мандельштамом. О нем свидетельствует скупая запись от 19 апреля 1937 года в дневнике Елены Сергеевны, третьей жены Булгакова: "В мое отсутствие к М. А. заходила жена поэта Мандельштама. Он выслан, она в очень тяжелом положении, без работы"". Может она зашла соли попросить или еще чего и обменялась с ним парой слов, но Барков есть Барков, - раз зашла, значит был обстоятельный разговор. А поскольку он нигде не описан, то я и пишу, что воспоминания Н. Я. Мандельштам его гипотезу не подтверждают. Кстати о ящичке, при первом чтении меня навсегда поразило именно это место, гениальность его несомненна, а что до прочего, то суждения писателей друг о друге лучше не читать, или раз и навсегда понять, что они не стоят бумаги, на которой написаны.

Ещё вспомню фрагмент из "Третьей книги", он имеет отношение к делу, ибо мастер в интерпретации Баркова очень близок к Сальери из "Маленьких трагедий".
Цитата (прошу прощения за размер):
[Стало быть, истинные поэты не так уж сурово относились к пушкинскому Сальери, к олицетворению технического мастерства.
Но следует учесть, что воспоминания Н.Я.М. - не вполне благонадежный источник. Её уже уличали в наговорах и "сверхчеловеческой озлобленности" близкие друзья Ахматовой (Мария Петровых, Анатолий Найман).

Черновики Пушкина читал, с Ахматовой в общем согласен. Что касается отношения к техническому мастерству, то я сторонник принципа "Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным". Никакому таланту мастерство повредить не может.

I.II.19 Перегибаете палку. Очень похоже, что Фагот обращался к Воланду и "мастер" здесь - синоним к слову "хозяин", что часто встречается в переводных романах. Они ведь иностранцы.

Не согласен. Перегибают палку те, кто на основани клочков текста делают далеко идущие выводы. В 13 главе (законченной, но еще не выложенной) я привожу анализ восстановления Булгаковских текстов Чудаковой. Там Вы найдете не просто перегиб палки, а к сожалению бред сивой кобылы.
Не хочется повторяться, но:
1. Не ясно, что в тексте принадлежит Булгакову, а что восстановлено.
2. Нет гарантии, что не пропущена случайно реплика переводящая эти слова к герою.
3. Нет гарантии, что эта реплика не вписана на оторванных полях текста.
4. Нет гарантии, что за слово «мастер» не было принято неразборчивое написание слова «мессир». Если спорят о прочтении «мученья» или «морозы» и «заветный» или «закатный», то о чем здесь говорить?

I.II.24 Адепт Баркова, разумеется, заявит, что это и есть абсолютное "мастерство". И нельзя сказать, что он будет совсем неправ. Приведенной цитаты из статьи Булгакова недостаточно, чтобы отделить одно от другого.

Так же не согласен с Вами. Цитаты убедительно показывают, что положительное отношение к слову «мастер» у Булгакова выражено четко и однозначно, а критическому осуждению была подвергнута не «безупречно-мастерская манера письма Слезкина», а только его отстраненность от реальной жизни и равнодушие к чувствам создаваемых им героев.
А что касается адептов, так не о математике же беседуем и доказательность сильно зависит от субъективного восприятия и мироощущения. Такого как незабвенный Жора Жук-Венди ничем не проймешь. Это та категория верующих, которую переубедить невозможно. Если ему сам Господь бог явится, чтобы провозгласить окончательную истину, он ему скажет: "Ты не Бог, а дьявол!"
Тем не менее, не забудьте, что данному тезису у меня предшествует рассмотрение аналогичных слов Блока.

[tsa]

п. I.I.1 (о Левие Матвее)
В книге Б. Сарнова "Случай Мандельштама" (на которую Барков ссылался) в главе, где речь шла о мученических смертях, автор замечает, что у Иешуа есть черты сходства с Сократом. А именно, Сократ, увидев записи Платона, воскликнул: "Сколько этот юноша налгал на меня!" Эпизод известный, приводится в статье Брокгауза и Ефрона.

Я добавил примечание. Известность эпизода я подтвердил не Брокгаузом-Ефроном, а непосредственно Диогеном Лаэртским, стиль которого тяжело было не узнать:

Б. Сарнов усматривает аналогию между словами Иешуа и словами Сократа о Платоне. – «Про Сократа рассказывали, что, слушая чтение диалога молодого Платона, в котором тот перелагал его учение (сам он, как известно, ничего не писал, за ним записывали), он воскликнул: «Сколько этот юноша налгал на меня!»» [Сарнов Б. С гурьбой и гуртом // ЛЕХАИМ. – 2005. – № 1(153), январь. – http://www.lechaim.ru/ARHIV/153/sarnov.htm]. Данный эпизод приведен в статье «Сократ» Брокгауза и Ефрона. Источником его, несомненно, является следующая запись Диогена Лаэртского в его книге о Платоне. – «Сам Сократ, говорят, послушав, как Платон читал «Лисия», воскликнул: «Клянусь Гераклом! Сколько же навыдумал на меня этот юнец!» – ибо Платон написал много такого, чего Сократ вовсе не говорил» [Лаэртский Диоген. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. – М.: Мысль, 1979, с. 160].

I.II.5 Я читал воспоминания Н.Я.М. не так давно, и не припоминаю описания подобной беседы. Там вообще не говорится о каких-либо беседах между ней и Булгаковым - видимо, если они и были знакомы, то лишь на шапочном уровне. И вообще о М.А.Б. она высказывается без особой симпатии

Я исправил текст на следующий:

I.II.5. Впервые употребленное в тексте в 1934 году, это наименование в последующем стало занимать все большее место в романе, а в окончательной редакции (1938 год) вошло в его название. Следует отметить, что этому предшествовало и другое событие, связанное с опальным Мандельштамом. О нем свидетельствует скупая запись от 19 апреля 1937 года в дневнике Елены Сергеевны, третьей жены Булгакова: "В мое отсутствие к М. А. заходила жена поэта Мандельштама. Он выслан, она в очень тяжелом положении, без работы". Изданные недавно воспоминания жены поэта предоставляют нам возможность если не реконструировать содержание всей ее беседы с Булгаковым, то по крайней мере с большой степенью достоверности предположить, что речь не могла не идти о противопоставлении двух понятий – "мастер" и "поэт".

Как я уже отмечал (см. тезис I.II.1), изначально, с появлением в романе нового героя, Булгаков назвал его «поэтом». Однако в ряде случаев, где прямое обращение свиты Воланда с использованием слова «поэт» звучало бы недопустимо выспренне, писатель использовал обращение «мастер». В дальнейшем это звучание, как более естественное для отстраненного характера образа, окончательно закрепилось за героем. Таким образом, никакого противопоставления понятий «мастер» и «поэт» в романе нет, наоборот есть преемственность понятий «поэт» – «мастер».

Реконструкция Барковым содержания им же вымышленной обстоятельной беседы Булгакова и Н. Я. Мандельштам напоминает бытующую в палеонтологии шутку, что опытный ученый может всего по одной найденной косточке восстановить весь облик давно вымершего зверя и рассказать, как он выглядел, какой образ жизни вел, чем и как питался. Но меркнут возможности научного воображения по сравнению с фантазией сотрудников КГБ о возможном содержании могущих иметь место бесед! Сначала скупое упоминание, что жена Мандельштама «заходила», естественно ассоциирующееся с понятием «ненадолго», а не с понятием «беседа», одним росчерком опытного пера превращается в никому не ведомую беседу. После чего анализатор, даже не претендуя на полное восстановление «всей» придуманной им беседы, обратным ходом выуживает из нее уже другую нужную ему «косточку» – предположение об обсуждении понятий «мастер» и «поэт». При этом как-то забывается, что хотя Булгаковы и Мандельштамы и были соседями по московскому писательскому кооперативу в Нащокинском переулке (ул. Фурманова), но каких-либо приятельских отношений они никогда не поддерживали. Об этом свидетельствует как дневник Елены Сергеевны, так и переписка писателя. Не считая упомянутой Барковым скупой записи, единственный зафиксированный случай общения Булгакова с Мандельштамами это посещение жившей у них Ахматовой – «М.А. днем ходил к Ахматовой, которая остановилась у Мандельштамов»[1].

Нет никаких оснований полагать, что Н. Я. Мандельштам могла обсуждать с Булгаковым какие-либо вопросы, кроме тяжелой собственной судьбы и судьбы своего мужа. Поскольку никакие отношения с Булгаковыми ее не связывали, она могла прийти только за помощью, а не для длительных литературных диспутов. Да и была она, судя по стилю записи, очень недолго; вернувшаяся из театра Елена Сергеевна ее уже не застала. Из текста самого же Баркова ясно следует, что ни малейших свидетельств подтверждающих его предположение в воспоминаниях Н. Я. Мандельштам просто нет, иначе он не преминул бы на них сослаться, а не растекался бы «мысью по древу».
_________________________________________________
[1] Дневник Елены Булгаковой, запись от 13.04.1935 / Гос. б-ка СССР им. В. И. Ленина. – М.: Кн. палата, 1990, с. 92.

[tsa]

Приступая к главе XII "«Цекуба» или «Фалерно»?" обращаю внимание ранее читавших мое мнение по этому тезису Баркова, что ответ мною существенно расширен с привлечением новых материалов.

[tsa]

Глава XII. «Цекуба» или «Фалерно»?

«Альфред Барков убедительно показывает <…> Это аргументированное исследование стоит сопоставить с фантазиями тех, кто поучает наших детей».
Диакон Кураев[1]

«Когда ж, счастливец-Меценат, отведаем,
Победам рады Цезаря,
Вина Цекуба, что хранилось к празднику ».
Квинт Гораций Флакк[2]

В обращении к читателю, предуведомляющему текст книги Баркова[3], наш бравый полковник КГБ пишет, что когда ему «дали почитать на две ночи «Мастера и Маргариту»», он сразу понял, что «речь идет о А. М. Горьком, знаменитом советском писателе, одном из столпов нашей культуры». Несложно догадаться, что основой для такого скоропалительного вывода ему послужили, прежде всего, два «ключевых» слова – «мастер и «цекуба». Когда-то вопрос о втором из них был с вызовом, как перчатка, брошен мне одним из рьяных поклонников Баркова в надежде поставить меня в тупик, но первое же мое обращение к первоисточникам мгновенно развеяло как его надежды, так и соответствующее маниакальное заблуждение Баркова. Результаты проведенных мною исследований я обобщил на форуме Булгаковской энциклопедии в сообщении «Как Альфред Барков «Центральную комиссию по улучшению быта ученых» в вино превратить пытался». Их расширенный и дополненный вариант и предлагается вашему вниманию.

III.XII.1. Приведенные выше разрозненные данные, указующие на личность Горького как прототип образа Мастера, являются первичными и требуют более детальной проверки.

Никаких «разрозненных данных», убедительно «указующих на личность Горького как прототип образа Мастера», Барков нам все еще не представил, однако, не мудрствуя лукаво, посмотрим непредвзято на то, что сам он считает еще более детальным обоснованием своей странной гипотезы.

III.XII.2. Не мною отмечено, что Булгаков по какой-то причине изменил название вина в одном месте, не сделав этого же в другом. Но здесь дело, видимо, не в авторской небрежности, – во фразе Азазелло слова "Фалернское вино" выделены в самостоятельное предложение, что придает им подчеркнутую значимость.

Не мною отмечено, что роман Булгаковым не завершен, и подобных противоречий и незавершенных переделок в нем полно, и именно во второй части. Так стоит ли удивляться, что первоначально описав в тексте фалернское вино как красное, Булгаков в дальнейшем обратил внимание, что это вино не красное, а «золотистое»[4] (см. тезис III.XII.23) и при правке первой части романа внес соответствующие изменения в ее текст? На первый взгляд может вызвать недоумение вопрос, – а почему же и в другом месте сразу не исправил? – Да потому, что единой рукописи романа, как таковой, у Булгакова не было, а были бесчисленные листы, испещренные многочисленной правкой, а к ним, в свою очередь, столь же обширные листы дополнений со своей собственной правкой, а также записи о намеченной переработке романа и записи для будущего его редактирования, указывающие, в частности и список мест, которые нужно выправить в связи с изменениями, внесенными текущей правкой. В общем, в данном случае, как говорится, сам черт голову сломит. Вот потому-то удивляться многочисленным несоответствиям в тексте романа и не стоит. Кроме того, правка не означает чисто механическую замену одного слова другим. Ведь в беседе Афрания с Пилатом Булгаков сумел обыграть оба слова – и цекуба и фалернское. Не исключено, что подобным образом он собирался переработать и финальную сцену в подвале. Поэтому для него вполне достаточно было выправить текст в одном месте, чтобы потом при корректурной правке внести соответствующие исправления по всему тексту. Вот только времени на такую правку ему уже не было отпущено…
________________________________________________________
[1] Кураев А., диакон. «Мастер и Маргарита»: за Христа или против? – http://kuraev.ru/index.php?option=com_remo...select&id=1
[2] Квинт Гораций Флакк. Собрание сочинений – СПб.: Биографический институт: Студиа биографика, 1993, с. 196.
[3] Барков А. Обращение к читателю. – http://menippea.narod.ru/
[4] Архив М. Булгакова. Роман. Материалы. – ОРБЛ, ныне РГБ. фонд 562, картон 8, ед. хр. 1, с. 46

[tsa]

III.XII.3. Фалернское вино, воспетое в Древнем Риме Горацием и Катуллом, а в России – Батюшковым и Пушкиным, является одним их тех знаменитых вин, которые действительно могли поставляться прокуратору Иудеи из метрополии. Однако в данном случае главное, видимо, не в этом, а в том, что оно производится в итальянской области Кампания (Неаполь, Капри, Сорренто, Салерно), с которой связана значительная часть жизни Горького.

Вино не знает государственного районирования, а только географическое. Если остров Капри приписан к области Кампания, то это еще не повод называть каприйское вино фалернским. Фалернское вино выделывалось исключительно в Фалернской области и только из винограда, росшего на южных склонах горы Массика. Из винограда, росшего на ее северных склонах, как указывает Гораций, производились низшие сорта вина. Что делали из винограда росшего на Капри мы лучше и анализировать не будем.

III.XII.4. В этой связи следует отметить, что и вожделенная для Пилата метрополия, куда он так стремился из "ненавидимого" Ершалаима, – Капрея – это тот же остров Капри, с которым тесно связана биография Горького.

На Капри Горький бывал только при «проклятом царизме», а в советское время жил в Сорренто. Это близко, всего пять километров через пролив, но уже на материке. Как пишет о послереволюционном пребывании Горького в Италии В. Ходасевич, «даже виза в Италию дана ему под условием не жить на Капри»[1].
____________________________________________________
[1] Ходасевич В. Ф. Воспоминания о Горьком. – М.: Правда, Библиотека «Огонек», 1989, с. 10.

[tsa]

III.XII.5. Скорее всего, именно эта марка вина подразумевалась в адресованном Горькому и Андреевой письме Ленина от 15 января 1908 года: «К весне же закатимся пить белое каприйское вино и смотреть Неаполь и болтать с Вами».

«Дурень думкою багатіє!», – говорят в Украине. В письме ясно написано: «Белое каприйское», а не фалернское.

О происхождении фалернского вина известно следующее: «Кампания расположена в южной части Италии, вдоль побережья Тирренского моря здесь отлично вызревают как красные, так и белые сорта винограда. Среди первых наибольшее значение имеет Альянико, привезенный сюда еще греками. Считается, что этот сорт наилучшим образом проявляет свои качества именно в Кампании. Среди белых же в первую очередь стоит упомянуть сорта Фиано и Фалангина, также ведущих свою историю с античных времен (считается, что именно из сорта Фалангина изготавливались фалернские вина); а особым престижем пользуется белый же сорт Греко ди Туфо»[1].

Наследниками «тех самых фалернских» являются белые вина, производимые под наименованием Falerno del Massico на основе древнего сорта Фалангина. Также Фалерно дель Массико может быть красным – в варианте Россо, но при этом основным сортом в ассамбляже является … Альянико! Очевидно, что в древности его бы так и назвали Альянико, а сейчас называют Фалерно только из-за «раскрученности» марки. Несомненно, во времена Пилата фалернское вино было белым. Обратите внимание на строки Горация[2]: «Quem bibulum liquidi media de luce Falerni» – «Пил я с полудня уже прозрачную влагу Фалерна». Такие сравнения не используют для красных вин.

III.XII.6. И все же не это, видимо, является главным в противоречии с названием марок вин. Возникает вопрос – зачем Булгаков употребил название этой марки, обратив на это внимание читателя явным противоречием в тексте?

В романе Булгакова немало противоречий и прямых ошибок, особенно в описании древних эпизодов. Об этом можно прочесть, например, у А. Б. Левина[3]. Ведь роман автором не дописан и к печати не подготовлен. Перед смертью Булгаков начал большую правку романа[4], но успел откорректировать только первую часть и первую и последнюю главы второй части. Так что нет ничего удивительного в том, что в одном месте вместо фалерно успела появиться цекуба, а в другом – так и осталось фалерно. Аналогично писатель изменил в первой части место заброса Лиходеева с Владикавказа на Ялту, но не успел исправить описание его возвращения во второй части, и Степа возвращается из Ялты в нелепой для Крыма одежде, – папахе и бурке. Но это Баркова почему-то не смущает.
_______________________________________________________
[1] Винная карта: Удачливая земля Кампании. Портрет региона. – Империя вкуса. – http://www.imperiavkusa.ru/iv/iv.php?inc=a...4_2004_11/art_2
[2] Гораций. Epistulae Liber I, XIV. – http://www.russianplanet.ru/filolog/horati...pistulae/14.htm.
[3] Левин А. Б. Придирки к мастеру. Материалы к подробному комментарию к роману М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита». – http://www.litera.ru/slova/ab_levin/pridirki.html
[4] «Особенно густо выправлена первая часть романа, а во второй – первая и последние главы. Некоторые записи – наметки для будущих переделок – остались невоплощенными» [Яновская Л. Комментарии к роману «Мастер и Маргарита» // Булгаков М. А. Избр. произв.: В 2 т. Т. 2. – К.: Дніпро, 1989, с. 733].

[tsa]

III.XII.7. Это можно объяснить желанием вызвать еще одну, более прямую ассоциацию с именем Горького. Несмотря на то, что слова "Цекуба" официально как бы не существует, <…>

Совершенно безграмотное невежественное утверждение. Такое слово есть и существует вполне официально: «Цекубская область (Caecubus ager) – составляла в древности часть Лация, при Амиклейском заливе, и принадлежала к территории Фунд (Fundi). Болотистая почва области, изобиловавшей тополями, давала прекрасные виноградники: по свидетельству Горация, Плиния и Марциала, цекубское вино считалось лучшим сортом италийских вин»[1].

Если бы Барков вместо переписывания истории изучал ее, или хотя бы читал исторические романы, то он мог бы встретить там частые упоминания о цекубском вине, например: «у тебя, я знаю, есть порядочное цекубское, в таких низеньких амфорах, с надписью, будто это вино времен Диоклециана»[2].

Вот, что писал о цекубском вине Квинт Гораций Флакк[3]:

Оды
Книга первая
20
Цекуба вино пей себе ты дома
И каленских лоз дорогую влагу, –
У меня ж фалерн, как и Формий лозы,
Чаш не наполнят.

37
Грехом доселе было цекубское
Из погребов нам черпать, из дедовских,
Пока царица Капитолий
Мнила в безумье своем разрушить,

Книга третья
28
Что другое в Нептунов день
Делать мне? Ты достань, Лида, проворнее
Из подвала цекубское,
И конец положи думе назойливой.

Эподы
9
Когда ж, счастливец-Меценат, отведаем,
Победам рады Цезаря,
Вина Цекуба, что хранилось к празднику
(Угодно так Юпитеру)
В твоем высоком доме и споем под звук
Дорийской лиры с флейтами?

Сатиры
Книга вторая
8
Потом, как афинская дева
Со святыней Цереры, вступил меднолицый гидаспец
С ношей цекубского; следом за ним грек явился с хиосским,
Непричастным морей. – Тут хозяин сказал Меценату:
«Есть и фалернское, есть и албанское, если ты любишь».

В комментариях к цитированному изданию указано, что «Цекуб, Цекубское вино одно из лучших вин Италии из области Цекуба в южном Лациуме»[4]. Думаю приведенных цитат достаточно, чтобы убедиться, что вино Цекуба не только существовало, но и славилось своими превосходнейшими качествами.
_____________________________________________________
[1] Энциклопедический словарь. Том ХХХVII-А. Изд. Ф. А. Брокгауз (Лейпциг), И. А. Ефрон (С-Петербург). СПб., 1903, с. 900.
[2] Брюсов В. Я. Алтарь Победы // Брюсов В. Я. Огненный ангел: Ист. повести. – К.: Дніпро, 1991, с. 358.
[3] Квинт Гораций Флакк. Собрание сочинений – СПб.: Биографический институт: Студиа биографика, 1993, с. 50, 69, 144, 196, 282.
[4] Комментарии // Там же, с. 440.

[tsa]

III.XII.8. оно все же было широко распространено в писательской среде 20-30-х годов. Это – видоизменение аббревиатуры "Цекубу", происходящей от названия "Центральной комиссии по улучшению быта ученых" образованной в 1921 году по инициативе Горького при поддержке В. И. Ленина.

ЦеКУБУ (именно так правильно писалось ее название) занималась улучшением быта ученых, а не литераторов. Как отмечал председатель ЦеКУБУ А. Б. Халатов, «можно с уверенностью сказать, что в нашем Союзе нет ни одного ученого, который бы не имел дела с ЦеКУБУ»[1]. С литераторами же положение было обратное, поскольку им изначально были выделены на порядок меньшие фонды, чем для ученых и это пособие получали только самые известные писатели. Например, Анна Ахматова получала паек и пособие ЦеКУБУ по 4-й категории.

Современные публикации, упоминающие ЦеКУБУ, в основном пересказывают друг друга и часто грешат ошибками в названиях и датах. Очень часто можно прочесть, что Горький основал ЦеКУБУ и руководил ею в 1919-1923 гг. О том, что Горький работал не в ЦеКУБУ, а в созданном только в 1920 г. ПетроКУБУ, и что еще осенью 1921 г. Горький, ввиду глубоких противоречий с Советской властью, выехал за границу и, следовательно, не мог осуществлять практическое руководство комиссией в 1922-1923 гг. и числился в ней только формально, а равно и о том, что собственно ЦеКУБУ была создана только через месяц после отъезда Горького за рубеж, у авторов подобных публикаций как-то не принято даже и задумываться.

Путаница в освещении истории возникновения комиссии связана с тем, что первые документы о ее создании носили закрытый характер и в свое время не публиковались, что и привело впоследствии к произвольному изложению как принятых Советом Народных Комиссаров (СНК) решений, так и названий комиссии в разные годы. Чтобы разобраться с историей возникновения ЦеКУБУ и ее возможной связи с Горьким, совершим небольшой экскурс в историю.

Как свидетельствуют беспристрастные документы, впервые решение по улучшению положения научных специалистов было принято еще 19 февраля 1919 года. – «Совет Комиссаров СКСО[2] по представлению народного комиссара А. В. Луначарского постановил предоставить ста ученым, живущим в Петрограде, право пользования красноармейским пайком в целях улучшения их продовольственного положения»[3]. Но принятых мер оказалось явно недостаточно, положение ученых продолжало оставаться катастрофическим. Как вспоминает управделами СНК РСФСР (1917-1920) Вл. Д. Бонч-Бруевич[4], Ленин предложил ему обдумать конкретные меры по улучшению положения ученых[5] и Бонч-Бруевич предложил ему использовать для решения практических вопросов оказания этой помощи авторитет и организаторские способности Горького:
«Я ранее знал, по частным сведениям, что Алексей Максимович Горький, по своей личной инициативе, делает в Петрограде все, что может, чтобы помочь пережить голод ученым и литераторам. И я предложил Владимиру Ильичу вызвать Горького в Москву, поставить его во главе специального общества помощи ученым и литераторам. <…> у Горького, конечно, как всегда, найдется много людей, которые приложат руки к этому делу и на принципе самодеятельности оно там закипит. Оттуда мы распространим его повсюду.<…>
Так, в сущности, здесь было намечено и предложено к осуществлению <…> общество ЦеКУБУ <…> Мы тотчас же вызвали Горького <…>»[6].

В результате Ленин 8 июля 1919 г. послал Горькому письмо следующего содержания: «Очень прошу приехать завтра или не позже четверга. Необходимо переговорить спешно»[7]. Горький откликнулся на просьбу и уже 10 июля 1919 г. «Ленин беседует с приехавшим по его просьбе из Петрограда А. М. Горьким по вопросу об организации и работе Центральной комиссии помощи ученым и обещает ему свою помощь и поддержку <…>»[8].

После беседы Ленина с Горьким, разработка законодательной базы создания комиссии была поручена Народному комиссариату просвещения. Дополнительно, видимо по рекомендации Горького, Ленин обсуждает вопросы улучшения бытового положения ученых с видным российским анатомом, основоположником советской анатомической школы профессором В. Н. Тонковым – в октябре 1919 г. «Ленин принимает профессора В. Н. Тонкова и беседует с ним о бытовом положении ученых»[9].

Во второй половине декабря, не позднее 20 числа, «в связи с разработкой в Народном комиссариате просвещения вопроса об улучшении быта ученых, Ленин предлагает ввести особый «академический» паек для научных работников»[10], а 23 декабря 1919 г. «Ленин председательствует на заседании Совнаркома», где в числе прочих обсуждается также «вопрос об улучшении положения ученых»[11] и принимается декрет об улучшении положения научных специалистов[12]: «20 декабря Государственный ученый совет внес в СНК проект декрета об улучшении положения научных специалистов, согласовав его предварительно с народным комиссаром просвещения А. В. Луначарским. 23 декабря СНК утвердил проект с решением «Не публиковать»; установил, что декрет распространить на 500 ученых и 50 литераторов; выполнение декрета и определение списка лиц, на которых он распространяется, поручил комиссии из представителей Народных комиссаров просвещения, продовольствия и ВСНХ»[13].

Принятым декретом указанной в нем комиссии было поручено разработать нормы натурального обеспечения «усиленный паек», и определить необходимые для научной работы жилищные условия. – «Составление списка ученых и литераторов и контроль за выполнением данного постановления были поручены комиссии в составе: М. Н. Покровский (от Наркомпроса), Л. Я. Карпов (от ВСНХ) и В. Н. Яковлева (от Компрода). Эта комиссия стала называться Центральной комиссией по улучшению быта научных специалистов при Совнаркоме»[14]. Как видим, никакой аналогии с аббревиатурой ЦеКУБУ здесь не просматривается. Именно это название используется при упоминании созданной комиссии в последующих постановлениях СНК. Например, – «9) Функции Комиссии при Совнаркоме по улучшению быта научных специалистов в части, касающейся установления и распределения академических пайков, передать Центральной комиссии по снабжению рабочих при Наркомпроде »[15]. Хотя в некоторых письмах Горький именует ее и Всероссийской комиссией по улучшению быта ученых[16].

Судя по всему, изначально комиссия не имела официального краткого наименования, и оно сложилось уже по аналогии после возникновения аббревиатуры КУБУ – местных органов по улучшению быта ученых. Вот текст приветственной телеграммы Первого Всероссийского совещания КУБУ от 08.10.1921 В. И. Ленину, как инициатору ее создания – «Первое Всероссийское совещание КУБУ (местных органов по улучшению быта ученых) приветствует Вас как инициатора основания ЦКУБУ »[17].

Проект декрета от 23.12.1919 «был составлен М. Н. Покровским»[18] – заместителем наркома по просвещению, так что говорить о какой-либо основополагающей роли Горького в его появлении нет никаких оснований. Только после принятия данного декрета и появления законодательной основы для помощи ученым, Горький в январе 1920 г. вместе с известным ученым, академиком А. Ферсманом создает в Петрограде, где в то время размещалась Академия наук, Петроградскую комиссию по улучшению быта ученых (ПетроКУБУ) и становится ее председателем. Кроме Горького и Ферсмана в состав комиссии вошли видные ученые, академики – С. Ольденбург, А. Пинкевич и другие, что резко отличало ее от созданной декретом от 23.12.1919 «комиссии из представителей Народных комиссаров просвещения, продовольствия и ВСНХ».

Создание Петроградской комиссии было оформлено постановлением Петроградского Совета Рабочих, Красноармейских и Крестьянских депутатов: «1. Для проведения в жизнь Декрета Совнаркома от 23 декабря 1919 г. о мерах, имеющих целью сохранение научных сил Советской России, Президиум Петроградского Исполкома постановил учредить «Петроградскую Комиссию по улучшению быта ученых» в составе: М. Горького, Г. Цыперовича, З. Г. Гринберга, М. И. Кристи, А. Л. Апатова, И. И. Манухина, С. Ф. Ольденбурга, П. С. Осадчего, А. П. Пинкевича, В. Н. Тонкова, А. Е. Ферсмана, В. М. Шимкевича, Зеликсона, З. И. Лилиной, А. Е. Бадаева, Зорина и М. Ф. Андреевой»[19]. Указанное постановление датируется 13 января по времени опубликования в газете «Петроградская правда»[20].

Именно эту комиссию упоминает В. И. Ленин в своей записке в Малый Совнарком от 21 октября 1920 г. по поводу намерения петроградских властей сократить выдачу пайков ученым: «В Малый Совнарком. Прошу рассмотреть это дело п о с к о р е е. Из прилагаемого видно, что распоряжение Кпрода (центра) дает эти продукты в р а с п о р я ж е н и е Кубу (Комиссия об улучшении быта ученых). Значит, без согласия центра Питер не вправе реквизировать и зачитывать»[21].

На начальном этапе одним из направлений деятельности Петроградской комиссии был пересмотр списков «для получения ученого пайка, доведенного последним распоряжением Центральной Комиссии при Совнаркоме (члены М. Покровский, Н. А. Семашко, М. Горький и др.) до числа в 2000»[22].

Несмотря на принимаемые меры, положение ученых в России продолжало оставаться сложным. «В начале декабря 1920 г. Российская Академия наук обратилась в Совет Народных комиссаров с запиской, указывающей на критическое положение, в котором находится русская наука и русские ученые, и указывала вместе с тем на меры, какие должны быть безотлагательно приняты для избежания гибели науки и ученых в России»[23].

По указанному вопросу «В. И. Ленин принял 27 января 1921 г. А. М. Горького, академиков С. Ф. Ольденбурга и В. А. Стеклова и профессора В. Н. Тонкова»[24] и дал указание решить поставленные учеными вопросы. Однако «по неизвестным причинам, все дело остановилось»[25]. В связи с этим, 17 мая 1921 г. Российская академия наук обратилась в СНК с новым письмом о срочном принятии мер для улучшения положения ученых и науки в России[26].

В результате, почти два года спустя после создания ПетроКУБУ и через месяц после отъезда Горького за границу, «по инициативе В. И. Ленина»[27] постановлением СНК РСФСР от 10 ноября 1921 года организуется новая постоянная Центральная Комиссия по улучшению быта ученых (ЦеКУБУ) при Совнаркоме, председателем которой назначается А. Б. Xалатов. При этом на заседании СНК 10.11.1921 вновь созданной постоянной комиссии были переданы в подчинение Московская (МосКУБУ) и Петроградская комиссии[28].

При том, что Горький уехал не найдя общего языка с Советской властью, при натянутых с нею отношениях, нет никаких оснований полагать, что перед отъездом он имел какое-то отношение к созданию центральной комиссии. Об этом свидетельствует, прежде всего, сам состав этой комиссии. В отличие от комиссии Горького, состоящей из деятелей науки и культуры, в состав созданной центральной комиссии были включены исключительно опытные партийные функционеры, не имевшие к Горькому никакого отношения: «СНК, приняв к све­дению и утвердив доклад Халатова <член коллегии Наркомпрода – С.Ц.> как предварительный, назначил постоянную комиссию для всесто­роннего обследования и улучшения быта ученых в составе Оњ. О—. Покровского, Я. И. Гиндина, А. А. Новицкого, А. Б. Халатова, Н. А. Семашко и В. П. Волгина <от Главпрофобра – С.Ц>. Комиссии было поручено «обсудить во­прос о порядке премирования наиболее необходимых для Республики работников в области науки» и внести в Совнарком соответствующее предложение (Центральный партийный архив Института мар­ксизма-ленинизма при ЦК КПСС)»[29]. С этого момента в документах Советской власти появляется упоминание ЦеКУБУ. Замечу, что в ее составе Горький не числился даже номинально, хотя формальное председательство в ПетроКУБУ сохранил.

Как свидетельствует хроника дат жизни и деятельности В. И. Ленина, в период предшествующий созданию комиссии отмечены две беседы с Горьким – 23.06.1921 «об экспертной комиссии для приобретения и сбыта за границу антикварных и художественных предметов» и 22.09.1921 «об издании научных работ петроградских ученых»[30]. К созданию ЦеКУБУ данные вопросы отношения не имеют. Не связана с ней и имевшая место 19.10.1921 беседа Ленина с заместителем председателя Петроградской комиссии по улучшению быта ученых А. П. Пинкевичем. В ее описании указано, что речь шла «о высших учебных заведениях Петрограда и об издании литературных работ петроградских ученых»[31].

Откуда же возникли утверждения, что ЦеКУБУ была создана по инициативе Горького? Указанную роль ему в 1930 г. ошибочно приписали в первом издании Большой советской энциклопедии, то ли неправильно истолковав рассказы Вл. Д. Бонч-Бруевича, то ли просто не придав значения таким тонкостям исторических событий. В биографии Горького написанной литературоведом профессором Н. К. Пиксановым для БСЭ сказано – « со второй половины 1918 Горький уже горячо работает с Советской властью. Он организует помощь работникам науки, основывает ЦЕКУБУ, учреждает издательство «Всемирная литература» »[32]. Это первое и последнее свидетельство о якобы основополагающей роли Горького в создании ЦеКУБУ. В обширной статье Цекубу, опубликованной в 1934 г. в той же энциклопедии, имя Горького вообще не упоминается, а создание комиссии связывается исключительно с В. И. Лениным – «ЦЕКУБУ, сокращенное наименование Центральной комиссии по улучшению быта ученых, организованной в конце 1921 при Совнаркоме РСФСР по инициативе В. И. Ленина»[33]. Обратите внимание на год публикации. Горький в это время был в самом зените славы, что полностью исключает возможность каких-либо махинаций вокруг его роли в создании ЦеКУБУ, а упоминание о нем в данной статье вообще отсутствует!

Нет упоминания ЦеКУБУ и в многочисленных изданиях подробной биографии Горького в 1925-1930 гг.[34] В то же время создание ЦеКУБУ повсеместно связывается с инициативой В. И. Ленина, например: «ЦеКУБУ – это специальная организация, в задачи которой входит забота об интересах русских ученых и об улучшении их быта, – яркий пример внимания Владимира Ильича к науке, ибо ЦеКУБУ создано по инициативе Владимира Ильича в момент самого тяжелого голода и разрухи, переживавшихся РСФСР[35].

Таким образом, логично рассуждая, Баркову следовало бы связать Мастера через ЦеКУБУ не с Горьким, а с Лениным, который, как я уже отмечал, более подходит на эту роль, поскольку, в отличие от Горького, не имел детей и действительно знал несколько языков.

Долгая запутанная история создания ЦеКУБУ вполне подтверждает следующее мнение о более чем скромных возможностях интеллигенции по влиянию на принимаемые Советской властью решения: «Представление о том, что ученые когда бы то ни было в советское время оказывали существенное влияние на принимаемые на правительственном уровне решения, сильно преувеличено. Всегда из рекомендаций выбирались те, что годились в качестве обоснования уже принятых независимо от мнения специалистов решений»[36].

Интересно, что всего через два года после создания ЦеКУБУ ее дальнейшее функционирование было признано нецелесообразным. Сначала был издан циркуляр ЦеКУБУ от 31 мая 1924 г. о ликвидации местных КУБУ и передаче их функций местным бюро Секции научных работников <при профсоюзе работников просвещения (Всеработпросе) – С.Ц.> – «ликвидировать все местные КУБУ и заменяющие их органы, с передачей их функций, средств и учреждений местным бюро Секции научных работников»[37]. Через полгода на заседании коллегии Наркомпроса о ликвидации ЦеКУБУ от 01.11.1924 было принято следующее решение:

«а) Признать форму оказания помощи ученым через ЦеКУБУ устаревшей и дальнейшее существование ЦеКУБУ нецелесообразным.
б) Поэтому считать необходимым ликвидировать ЦеКУБУ и передать все функции ее <…> Центральному бюро Секции научных работников Цекпроса. Ликвидацию считать необходимым произвести к 1 января 1925 г.»[38]

Тем не менее, «к этому сроку ЦеКУБУ не была ликвидирована, а существовала и действовала наряду с Секцией научных работников еще несколько лет, постепенно передавая ей свои функции по улучшению быта ученых. В 1931 г. ЦеКУБУ была переименована в Комиссию содействия ученым (КСУ), которая в основном занималась вопросами науки, а вопросы быта ученых перешли полностью в ведение профсоюза»[39].

В итоге после своего создания ЦеКУБУ просуществовала около 10 лет. В КСУ при СНК СССР она была реорганизована «постановлением СНК РСФСР от 3 мая 1931 г.»[40] В свою очередь, через 6 лет в 1937 г., в связи с передачей вопросов обеспечения научных работников в ведение Академии Наук СССР, была упразднена и КСУ:

«О ликвидации Комиссии Содействия Ученым
1. Ликвидировать с 16 ноября 1937 года Комиссию Содействия Ученым при СНК СССР.
2. Передать Наркомздраву СССР медицинские и санаторно-курортные учреждения КСУ со всеми подсобными хозяйствами… Обязать Наркомздрав СССР сохранить эти санатории для обслуживания ученых. Однодневный дом отдыха КСУ «Сосновый бор» в Болшево передать Академии Наук СССР.
3. Передать в ведение Академии Наук СССР дома ученых в г. Москве и г. Ленинграде и Московскому Совету — семь жилых домов Комиссии Содействия Ученым в г. Москве. Дом КСУ для приезжающих в г. Москву (Кропоткинская набережная, дом 3) передать в распоряжение Академии Наук СССР…
Из протокола заседания Политбюро N55, 1937 г.»[41]

Возвращаясь к роли Горького, замечу, что во втором и третьем изданиях БСЭ в биографии Горького слова о его ведущей роли в организации ЦеКУБУ также отсутствуют, хотя, например, создание им издательства «Всемирная литература» всюду упоминается:

«В декабре 1919 Совнарком РСФСР учредил Комиссию по улучшению быта ученых, в работе которой Горький принимал активное участие»[42];
«Горький помогал борьбе с голодом, беспризорностью, заботился об охране художественно-исторических ценностей, о быте ученых»[43].

Ничего не сказано о решающей роли Горького и в работах по истории Академии наук СССР: «В декабре 1919 г. по инициативе В. И. Ленина СНК вынес постановление «Об улучшении положения научных специалистов» <…> для улучшения бытовых условий жизни ученых Лениным было сделано немало. Известны факты снабжения ученых продовольственными пайками. Это явилось одной из задач созданной Советским правительством при ближайшем участии А. М. Горького Центральной комиссии по улучшению быта ученых – ЦЕКУБУ»[44].

Как видим, официальная советская наука не отрицала заслуг Горького в улучшении быта ученых, но и не преувеличивала их до возведения его в ранг основоположника искомой комиссии. Надо сказать, что мало в чем в те годы Горький не принимал активного участия. – «Ошеломляет один перечень организаций, деятельное участие в работе которых принимал Горький, – это и издательство «Всемирная литература», и Особое совещание по делам искусств, и общество «Культура и свобода», и репертуарная комиссия Отдела театров Союза коммун Северной области, и художественный совет Эрмитажа, и полярная комиссия Академии наук, и Всероссийский комитет помощи голодающим, и комиссия по борьбе с детской преступностью, и многое, многое другое»[45]. Право же на этом фоне его участие в работе ПетроКУБУ ничем особо не выделяется. Несомненно, Горький охотно предоставлял свое имя любой благотворительной или культурной организации в качестве, как сейчас говорят мощного брэнда, способствующего быстрому урегулированию всех проблемных вопросов. – «Огромный авторитет писателя, популярность его имени заставляли обращать особое внимание на все те начинания, мероприятия, организации, в которых участвовал Горький»[46].

В заключение предоставим слово самому Горькому: «В ту пору – 19-й – 21-й год – я работал в «Комиссии по улучшению быта ученых». – Комиссия эта возникла по инициативе В. И. Ленина и Л. Б. Красина, в дальнейшем Ильич и А. Б. Халатов развили ее в «ЦеКУБУ» – учреждение, которым рабочий класс, хозяин страны, имеет законное право гордиться перед Европой»[47].

Таким образом, при жизни Булгакова имя Горького никогда не связывалось с созданием ЦеКУБУ, не считая рассмотренного выше ошибочного утверждения в биографии Горького в первом издании БСЭ. И в данном случае даже не важно, какова же была реальная роль Горького, а важно только ее официальное освещение. Как мы убедились, практически во всех документах и литературных источниках при жизни Булгакова официальная доктрина связывала создание ЦеКУБУ исключительно с инициативой Ленина. Следовательно, Булгаков никак не мог рассчитывать на то, что аллюзия на ЦеКУБУ может вызвать какую-то ассоциацию с именем Горького.
________________________________________________
[1] Халатов А. Б. // Ленинградская правда. – 1925. – № 203. – 6 сентября.
[2] Решение о создании Союза коммун Северной области было принято на 1-м Съезде Советов Северной области, который проходил с 26 по 29 апреля 1918 г. в Петрограде.
[3] Декреты СНК и ВЦИК об улучшении материального положения ученых. Организация и деятельность ЦеКУБУ. // Организация науки в первые годы Советской власти (1917-1925). Сб. документов. – Л.: Наука, 1968, с. 339.
[4] В своих воспоминаниях, написанных в 1940 г., Бонч-Бруевич смешивает во времени два события – создание Петроградской комиссии по улучшению быта ученых и намерение И. П. Павлова уехать за границу. На самом деле желание выехать за границу Павлов высказал только летом 1920 г., когда ПетроКУБУ уже действовала.
[5] Бонч-Бруевич Вл. Д. Горький и организация ЦЕКУБУ // В. И. Ленин и А. М. Горький. Письма, воспоминания, документы. – М.: Наука, 1969, с. 442-443.
[6] Там же, с. 443-444.
[7] Ленин В. И. ПСС, 5 изд.: В 55 т. Т. 51. – М.: Изд. полит. лит., 1965, с. 9.
[8] Даты жизни и деятельности В. И. Ленина // Ленин В. И. ПСС, 5 изд.: В 55 т. Т. 39. – М.: Изд. полит. лит., 1963, с. 586.
[9] Там же, т. 40, с. 461.
[10] Там же, т. 39, с. 607.
[11] Там же, т. 39, с. 462.
[12] Об улучшении положения научных специалистов. Декрет СНК от 23.12.1919 // Декреты Советской власти. Т. 7. – М.: Политиздат, 1975, с. 427.
[13] Там же, с. 428.
[14] Декреты СНК и ВЦИК об улучшении материального положения ученых. Организация и деятельность ЦеКУБУ. // Организация науки в первые годы Советской власти (1917-1925). Сб. документов. – Л.: Наука, 1968, с. 340.
[15] Постановление СНК от 08.02.1921 О сокращении всех видов продовольственных пайков и о мерах к прекращению незаконных выдач // Декреты Советской власти. Т. 13. – М.: Политиздат, 1989, с. 51.
[16] А. М. Горький – Всероссийской комиссии по улучшению быта ученых, не позднее 21.10.1920 // В. И. Ленин и А. М. Горький. Письма. Воспоминания. Документы. Изд. 3, доп. – М.: Наука, 1969, с. 198.
[17] Ленин и Академия наук. Сборник документов. – М.: Наука, 1969, с. 102.
[18] Декреты СНК и ВЦИК об улучшении материального положения ученых. Организация и деятельность ЦеКУБУ. // Организация науки в первые годы Советской власти (1917-1925). Сб. документов. – Л.: Наука, 1968, с. 340.
[19] Декреты и распоряжения правительства. – Наука и ее работники - 1920. – № 1. – С. 40.
[20] Организация науки в первые годы Советской власти (1917-1925). Сб. документов. – Л.: Наука, 1968, с. 340.
[21] Ленин В. И. ПСС, 5 изд.: В 55 т. Т. 51. Примечания. – М.: Изд. полит. лит., 1965, с. 314.
[22] В комиссии по улучшению быта ученых // Наука и ее работники - 1920. – № 1. – С. 33.
[23] Декреты СНК и ВЦИК об улучшении материального положения ученых. Организация и деятельность ЦеКУБУ. // Организация науки в первые годы Советской власти (1917-1925). Сб. документов. – Л.: Наука, 1968, с. 343.
[24] Там же, с. 344.
[25] Там же, с. 343.
[26] Там же, с. 343.
[27] Большая Советская Энциклопедия. В 65 т. Изд. 1-е. Т. 60. – М.: ОГИЗ РСФСР, 1934, ст. 378.
[28] Декреты СНК и ВЦИК об улучшении материального положения ученых. Организация и деятельность ЦеКУБУ. // Организация науки в первые годы Советской власти (1917-1925). Сб. документов. – Л.: Наука, 1968, с. 345.
[29] Ленин В. И. ПСС, 5 изд.: В 55 т. Т. 54. Примечания. – М.: Изд. полит. лит., 1965, с. 549.
[30] Там же, т. 44, 1964, с. 660, 676.
[31] Там же, с. 682.
[32] Луначарский А. В. Горький // Большая Советская Энциклопедия. В 65 т. Изд. 1-е. Т. 18. – М.: АО «Советская энциклопедия», 1930, ст. 227-228.
[33] Большая Советская Энциклопедия. В 65 т. Изд. 1-е. Т. 60. – М.: ОГИЗ РСФСР, 1934, ст. 378.
[34] Груздев И. А. Максим Горький. – Л.: КУБУЧ, 1926. – С. 77; Груздев И. А. Максим Горький (жизнь и работа). – М-Л.: Госиздат, 1928. – С. 40.
[35] Вечер ученых памяти Владимира Ильича // Известия. – 1924. – 12 февраля.
[36] Левина Е. С. Некоторые уточнения // Природа. – 1997. – № 11. – С. 127
[37] Декреты СНК и ВЦИК об улучшении материального положения ученых. Организация и деятельность ЦеКУБУ. // Организация науки в первые годы Советской власти (1917-1925). Сб. документов. – Л.: Наука, 1968, с. 356.
[38] Там же, с. 358.
[39] Там же, с. 358.
[40] «Любовь к архиву… была безгранична». Документы ГАРФ об оказании материальной помощи дочери Н. В. Калачова. 1926 г. (публикатор Н. С. Зелов) // Отечественные архивы. – 2004. – № 4. – С. 112.
[41] Журнал «Власть» № 43 (747) от 05.11.2007. – http://kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=821753
[42] Большая Советская Энциклопедия. В 51 т. Изд. 2-е. Т. 12. – М.: Большая Советская Энциклопедия, 1952, с. 254.
[43] Большая Советская Энциклопедия. В 30 т. Изд. 3-е. Т. 7. – М.: Советская Энциклопедия, 1972, с. 138-139.
[44] Комков Г. Д., Левшин Б. В., Семенов Л. К. Академия наук СССР. Краткий исторический очерк. В 2 т. Т. 2. – М.: Наука, 1977, с. 18.
[45] Нефедова И. М. Максим Горький. Биография писателя. – Л.: Просвещение, 1979, с. 143.
[46] Там же, с. 143.
[47] Письмо А. М. Горького А. Е. Бадаеву от 25 июля 1929 г. (Рабочая Москва, 30.06.1936) // В. И. Ленин и А. М. Горький. Письма, воспоминания, документы. – М.: Наука, 1969, с. 514.

[tsa]

III.XII.9. Следует отметить, что аббревиатура "Цекубу", употреблявшаяся в обиходе с окончанием "а" в именительном падеже, была в те годы настолько известна, что автор цитируемой статьи даже не приводит объяснения ее смысла.

Барков бесцеремонно искажает объективные факты, не затрудняя себя ссылками на источники. Откуда он взял, что в обиходе говорили ЦЕКУБА? Таких случаев в мемуарной литературе не отмечено. Да и как можно не сломав язык сказать – «Я пошел в ЦЕКУБА» или «С этим вопросом вам следует обратиться в ЦЕКУБА»? Видимо поэтому ни одного случая столь дикого «барковского» склонения аббревиатуры ЦеКУБУ ни в документах, ни в мемуарной литературе за все годы не отмечено. Впрочем, случаи употребления в обиходе полной формы официального сокращения наименования комиссии были вообще достаточно редкими, в чем мы убедимся при рассмотрении следующего тезиса.

Нет ничего удивительного в том, что в свое время аббревиатура ЦеКУБУ была достаточно широко известна в среде интеллигенции, так же как и многие другие распространенные аббревиатуры того времени. Точно так же нет ничего удивительного в том, что в наше время это слово известно только узкому кругу специалистов и людям, интересующимся послереволюционной историей Советской России.

[tsa]

III.XII.10. Впрочем, иногда эта аббревиатура принимала вид "КУБУ", как например, в адресованном Вересаеву в Коктебель, где он отдыхал, письме Булгакова (Дорогой Викентий Викентьевич! Ежедневное созерцание моего управдома, рассуждающего о том, что такое излишек площади (я лично считаю излишком лишь все сверх 200 десятин),толкнуло меня на подачу анкеты в КУБУ. […] Как скорее протолкнуть анкету и добиться зачисления?" – М. А. Булгаков. Собрание сочинений в пяти томах. Том пятый, с. 425).

Письмо Булгакова, прежде всего, подтверждает тот факт, что только с окончанием «у» употреблялось сокращенное название комиссии в обиходе. Это же письмо показывает и то, что вопреки хитрой формуле Баркова не «иногда», а практически всегда в те годы слово ЦеКУБУ в обиходе не употреблялось, а использовались более удобные для произношения наименования ЦКУБУ и КУБУ, прижившиеся еще с 1919 года. Именно эти формы в основном использовались современниками Булгакова не только в быту, но и во многих официальных документах тех лет. Звучная, но труднопроизносимая форма ЦЕКУБУ выжила их уже впоследствии задним числом в трудах историков, архивистов и энциклопедистов.

Замечу, что ЦеКУБУ официально называлась только собственно центральная комиссия, расположенная в Москве. На местах же ее отделения назывались именно просто КУБУ, иногда с добавлением местного идентификатора, если благозвучие позволяло. Например, в Петрограде – ПетроКУБУ (после переименования в 1924 г. – ЛенКУБУ), в Татарской республике – ТатКУБУ и т.п. При этом в Москве кроме центральной действовала и местная комиссия – «Московская комиссия по улучшению быта ученых (МосКУБУ) была организована 13 августа 1921 г. постановлением президиума Моссовета и состояла при нем»[1].

Естественно в обиходе широко использовалось название не центральной комиссии, а в основном ее местных отделений. Например – «В подтверждение всего вышеизложенного ссылаюсь <…> на карточку за № 3959 от 8/Х-22 г. от Комиссии по улучшению быта ученых, удостоверяющую за подписью Л. Каменева, что я, Дурылин, «внесен в список научных деятелей Московской комиссии по улучшению быта ученых»»[2].

Вот еще несколько примеров упоминания комиссии по улучшению быта ученых в официальных документах и в обиходе:

1. Приложение 2 <Список активной антисоветской интеллигенции (профессура)> к Постановлению Политбюро ЦК РКП(б) об утверждении списка высылаемых из России интеллигентов от 10 августа 1922 г., ПБ № 21/7: «Профессора Московского высшего технического училища. 3. Ясинский Всеволод Иванович. <…> Благодаря главенству в КУБУ, держит в своих руках экономическую власть над беспартийной частью профессуры и использует это свое влияние для сведения счетов с теми, кто сочувствует Соввласти»[3].

2. П. 20 Инструкции НКВД РСФСР от 21 июня 1923 года гласит: «Дополнительная площадь в размере не свыше двадцати квадратных аршин на лицо оплачивается по той же норме, что и основная площадь, для следующих категорий: <…> в) научные работники, зарегистрированные в Комиссии по улучшению быта ученых (Кубу)»[4].

3. Положение о премии имени В. И. Ленина от 19 июня 1924 г.: «В память великого вождя мирового пролетариата Владимира Ильича Ленина ЦКУБУ при СНК учреждаются премии имени В. И. Ленина»[5].

4. Обращение Ф. Сологуба к А. Луначарскому по поводу отклонения утверждения А. Ахматовой, осень-зима 1926 г. <ориентировочно – С.Ц.>: «…Мы, нижеподписавшиеся работники культуры, искусства и науки, обращаемся к Вам, Анатолий Васильевич, как к руководителю всей художественно-культурной деятельности Республики с просьбой оказать свое содействие по изменению решения Экспертной комиссии ЦКУБУ»[6].

5. Из дневника и писем П. Н. Лукницкого, 1925-1929 гг.:

· письмо А. Ахматовой от 14.05.1925 «Вчера было заседание экспертной комиссии ЦКУБУ, но Ваше дело еще не рассматривалось и будет рассмотрено только в следующую среду»[7].

· запись от 18.06.1929, Москва, об О. Мандельштаме «Он живет отдельно от Н. Я. В общежитии ЦКУБУ, денег не платит, за ним долг растет, не сегодня-завтра его выселят»[8].

Приведенные выдержки из архивных и мемуарных документов показывают, что в двадцатые годы аббревиатура ЦеКУБУ не только в обиходе, но даже и в официальных документах была малоупотребительна. Видимо окончательно она вытеснила принятые с 1919 г. формы ЦКУБУ и КУБУ только после реорганизации ЦеКУБУ в КСУ.
_________________________________________________
[1] Декреты СНК и ВЦИК об улучшении материального положения ученых. Организация и деятельность ЦеКУБУ. // Организация науки в первые годы Советской власти (1917-1925). Сб. документов. – Л.: Наука, 1968, с. 345.
[2] Челябинская ссылка Сергея Дурылина. – http://www.unilib.chel.su:6005/el_izdan/letopis/durylin.htm
[3] «Очистим Россию надолго». К истории высылки интеллигенции в 1922 г. (публикатор А.Н. Артизов) // Отечественные архивы. – 2003. – № 1. – С. 65-96.
[4] Постановление ВЦИК, СНК РСФСР от 13.06.1923 Об оплате жилых помещений в поселениях городского типа (вместе с Инструкцией по применению Постановления Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета и Совета Народных Комиссаров о плате за пользование жилыми помещениями от 13 июня 1923 года, утв. НКВД РСФСР 21.06.1923): Приложение. – http://pravo.levonevsky.org/baza/soviet/sssr7107.htm
[5] Ленин и Академия наук. Сборник документов. – М.: Наука, 1969, с. 233.
[6] Письмо Ф. Сологуба А. Луначарскому // Лукницкая В. Перед тобой земля. – Л.: Лениздат, 1988, с. 300.
[7] Лукницкая В. Перед тобой земля. – Л.: Лениздат, 1988, с. 300.
[8] Там же, с. 81.

[tsa]

III.XII.11. в журнал «Наука и жизнь», в котором были опубликованы фрагменты данного исследования, поступили письма, в которых со ссылкой на римских классиков доказывалось существование такой марки вина, что в принципе должно опровергать весь тезис,

Должно то должно, но только не в случае idee fixe… «Мания фурибунда», – сказал бы профессор Стравинский.

III.XII.12. приведу дополнительные соображения, изложенные в адресованном журналу письме-реплике В. Г. Редько: Михаил Булгаков точен в деталях, а детали у него – не случайны.

Напоминаю, что в работе А. Левина показано, что хотя Михаил Булгаков стремился быть точным в деталях, в очень многих случаях это ему, к сожалению, не удалось. Вот характерный пример:

«Тяжело дыша после бега по раскалённой дороге, Левий овладел собой, очень степенно вошёл в лавчонку, приветствовал хозяйку, стоявшую за прилавком, попросил её снять с полки верхний каравай, который почему-то понравился ему больше других и, когда она повернулась, молча и быстро взял с прилавка то, чего лучше и быть не может, – отточенный, как бритва, длинный хлебный нож, и тотчас кинулся вон».

Кажется, в этот отрывок попало описание московской булочной времён гражданской войны, когда хлеб «отпускался» по карточкам и талонам очень скромными пайками – по полфунта, четверть фунта на человека. В древнем Иерусалиме продавал хлеб тот, кто его пёк – пекарь, никакого прилавка в такой пекарне не было. Продавать хлеб ни в коем случае не могла женщина-иудейка. Это был бы или сам пекарь или его сын, может быть, работник, но обязательно мужчина. Хлеб на Востоке, как в древности, так и сейчас не режется, а продаётся целыми хлебами или лепёшками. И римляне пекли круглый хлеб в специальных формах так, чтобы он легко ломался на сектора – половинки или четвертинки. Экскурсовод в Помпеях, показывая пекарню второй половины I века н. э., в ответ на мой вопрос решительно отвергла возможность продажи резаного хлеба в те времена. Наконец, настоящий хлебный нож, как помнится с тех давних времён, когда автор «отоваривал» свою «детскую» и «рабочие» родительские карточки, не длинный и узкий, а наоборот очень широкий и округлый со стороны противоположной рукояти.

И самая существенная неточность: после полудня 14 нисана никаких караваев на полке в хлебной лавке быть не могло. После захода солнца в доме иудея по Закону в течение следующих семи дней не должно было находиться ничего квасного, то есть испечённого на дрожжевой закваске. Накануне Пасхи иудеи должны были тщательно очистить свои жилища, чтобы даже крошки квасного хлеба не оставалось в доме, строго говоря, вообще во всей земле Израиля. «Пресный хлеб должно есть семь дней; и не должно находиться у тебя квасного во всех пределах твоих». «Вечером 13 нисана еврей производит обследование своего дома с целью собрать имеющиеся остатки квасного хлеба, которые на другой день сжигаются»»[1].

И подобным примерам в «Мастере и Маргарите» нет числа. И тем не менее, роман обжигающе реален, а значит его автор достиг своей цели. Никого ведь не смущает, что художественная картина не имеет ничего общего с фотографией и фактически всегда искажает отображаемую реальность. Так почему же нужно использовать другие критерии при оценке художественного произведения? Разумеется, все детали у Булгакова не случайны, но определяются они не точностью соответствия реальной действительности, а художественным замыслом автора.

В следующих пяти тезисах (с 12 по 16) Барков цитирует В. Г. Редько, «полностью соглашаясь с замечаниями Вадима Григорьевича», – а значит разделяет и ответственность за них.
___________________________________________________________
[1] Левин А. Б. Придирки к мастеру. Материалы к подробному комментарию к роману М. А. Булгакова «Мастер и Маргарита». – http://www.litera.ru/slova/ab_levin/pridirki.html

[tsa]

III.XII.13. Оба раза – у прокуратора и у Мастера – пьют красное вино. Правда, первый раз – «густое», второй раз – такое, сквозь которое (через стакан) можно различать предметы. Это – разные сорта вина (думаю, Caecuba – в первом случае, фалернское – во втором).

Да, в первом случае подчеркнуто, что вино густое. Но где сказано, что оно гуще, чем у Маргариты? Да, во втором случае сказано: «налили в стаканы, глядели сквозь него на исчезающий перед грозою свет в окне. Видели, как все окрашивается в цвет крови»[1]. Но этого удовольствия заведомо были лишены Пилат и Афраний, так как смотреть через кратер, – покрытую черным лаком расписанную глиняную чашу, весьма затруднительно.

III.XII.14. Хотя в ХХ веке больше ценится белое фалернское вино (есть одноименные розовое и красное),

Напомню, что в древности красное фалернское не производилось, а современное красное фалернское только носит прославленную марку, а фактически производится из сорта Альянико с добавлением сорта Фалангина, из которого производится классическое фалернское.

III.XII.15. По мнению историка виноделия Уорнера Аллена в классическую эпоху фалернское было, скорее всего, красным сухим вином, а Caecuba известнейший знаток виноделия Анри Симон описывает как «грубое, тяжелое» вино, правда, довольно популярное в 1 веке н.э., в частности, во времена правления Нерона.

Кому стоит верить, Горацию и Брокгаузу с Ефроном или Анри Симону? Гораций пил сам, а Симон «думкой богател». Характеристику его как «известнейшего знатока» оставим на совести известнейших знатоков Булгакова – Редько и Баркова. Поиск на портале yandex.ru не выдал ни одной ссылки на Анри Симона знатока виноделия! Примерно так же Кураев ссылается на «известнейшего знатока» и «аргументированного исследователя» Баркова. Впрочем, тут спору нет, – Альфред Барков действительно известен, вот только не аргументированными исследованиями, а навязчивыми маниакальными идеями. К сожалению, нельзя запретить одним одержимым ссылаться на других.

В отличие от наших доморощенных специалистов, утверждающих, что цекуба была грубым вином, Горький прекрасно разбирался в вине и посвятил ему вдохновенные строки: «В вине больше всего солнца…» Но какое отношение ЦЕКУБУ могло иметь к Пилату и Афранию, которые по Баркову прототипами Горького не являлись? Вот если бы им подали фалерно, а «Горькому-Мастеру» цекубу-ЦеКУБУ, то еще были бы хоть какие-то претензии на такое извращенное толкование, а так сплошная несуразица.
______________________________________________________
[1] Булгаков М. А. Мастер и Маргарита. Избр. произв.: В 2 т. Т. 2. – К.: Дніпро, 1989, с. 696.

[tsa]

III.XII.16. М. Булгаков точен и в том, что вино могло выдерживаться десятилетия. Так, Петроний в «Сатириконе» упоминает о фалернском 100-летней выдержки, хотя это, вероятно, преувеличение (судя по контексту).

Типичный образец барковско-кураевской «логики». Точность ссылки на выдержку цекубы доказывается ссылкой на выдержку фалернского, которая одновременно дезавуируется как преувеличение. При всем при этом забывается собственное утверждение, что цекуба якобы грубое вино и, следовательно, выдерживать его тридцать лет нет никакого смысла.

III.XII.17. Как свидетельствует «Словарь латинских крылатых слов», "с" в положении перед "e,i" имело среднеязычную артикуляцию, т.е. звучало как русское "к" в слове "Кемь"… В последующую эпоху (V-VI в.) эта артикуляция перешла в переднеязычную, представленную в различных романских языках ("ts, s").
Булгаков и здесь точен. Он пишет не "цезарь", "центурион" (как дает, например, «Советский энциклопедический словарь»), а, учитывая время действия "романа в романе", – "кесарь", "кентурион". И вдруг, в аналогичном случае – "цекуба" вместо правильного "кекуба".
Почему? Преднамеренное исключение?

Совершенно верно. Именно преднамеренное исключение.

Вот что пишет А. Левин по поводу того, что вино названо именно цекуба, а не кекуба:

«Ещё раз о вине цекуба.

Наше русское произношение латинского языка, как и произношение других народов, чрезвычайно разнится от древнего… Следуя немцам, мы привыкли произносить "c" как русское "ц"… между тем, как римляне несомненно произносили как "к" (Кикеро – Cicero)»[1]. Рафинированные латинисты, собирающиеся раз в пять лет на свои Всемирные съезды говорят именно так. М. А. Булгаков, изучавший латынь в гимназии и, как всякий медик, в университете, хорошо знал об этом, и в «иудейских» главах использовал транскрипцию кентурия, кентурион, кесарь, Кесария, но вино называет цекуба, а не кекуба.

В современных языках латинские слова произносятся очень различно в соответствии не со строгими правилами, а по традиции. В России издавна существуют две традиции латинской транскрипции. Восходящая к церковно-славянскому и греческому языкам санкт-петербургская школа, предпочитает произношение "c" как "к". Адепты московской школы, к которым, видимо, принадлежит и мой компьютер, предпочитают произносить "c" как "ц". По-видимому, в русском языке невозможно строго выдержать какой-то один стиль, хотя это особенно важно именно в русском языке, в котором разное произношение приводит к различному написанию. Самый ревностный приверженец санкт-петербургской школы не скажет китата вместо цитата. Даже в новейшем научном переводе на русский Евангелий одновременно использованы слова центурион, цезарь и Кесария Филиппова[2]. Языки, использующие латинский алфавит не знают этой трудности. Как бы различно ни произносили латинские слова, например, норвежец и португалец, пишут они эти слова совершенно одинаково, точно так как это делали древние римляне. Исключение составляют слова со звуком, соответствующим русскому "у". Римляне не имели отдельной буквы для этого звука и для его обозначения использовали ту же букву "v", которой обозначался звук "в"[3].

Не удалось выдержать единообразие и М. А. Булгакову… По всей видимости, встретив у кого-то из античных (например, у Горация) или современных (например, у А. Франса) авторов упоминание о фалернском вине, Булгаков в энциклопедии нашёл сравнение его с вином цекубской области, «считавшимся лучшим из италийских вин» и удержал вариант транскрипции, принятый редакцией энциклопедии для этого слова».

Обратите внимание! Самый ревностный приверженец санкт-петербургской школы не скажет «китата» вместо «цитата». Не звучит для нашего уха и слово «кекуба», по сравнению с благородным благозвучием слова «цекуба»!
______________________________________________
[1] Энциклопедический словарь. Том ХVII. Изд. Ф. А. Брокгауз (Лейпциг), И. А. Ефрон (С-Петербург). СПб., 1896, с. 381.
[2] Канонические Евангелия. / Пер. с греч. В. Н. Кузнецовой. Под ред. С. В. Лёзова и С. В. Тищенко. – М.: Наука. Издательская фирма «Восточная литература», 1993, с. 148, 166, 177, 328.
[3] Буква "u" была добавлена в латинский алфавит только в 16 веке французским гуманистом Пьером ля Раме (Peter Ramus – Pierre La Ramie). – С. Ц.

[tsa]

III.XII.18. должен отметить наличие еще одного, не менее убедительного доказательства. Сам В. Г. Редько отметил как-то парадоксальную особенность вложенной в уста Афрания булгаковской фразы: «Превосходная лоза, прокуратор, но это – не «Фалерно»?» Парадокс заключается в том, что Афраний проявил себя как тонкий знаток вин, умеющий не только отличать их по сортам, но и определять оттенки вкуса внутри конкретного сорта. Известно, что качество вин зависит не только от местности, в которой выращен виноград; знатоки могут различить, с какой лозы его сняли.

Парадокс заключается в том, что Барков человека задающего вопрос о марке вина объявляет тонким знатоком вин. А ведь тонкому знатоку и в голову не пришло бы уточнять марку вина, разве что год урожая и место произрастания лозы. И разве из этой фразы следует, что Афраний умеет «определять оттенки вкуса внутри конкретного сорта»? Есть только претензия на определение отличия по сортам, да и она под вопросом. Несомненно, Афраний пил несколько другие вина, чем прокуратор, более соответствующие его положению. А фраза «превосходная лоза» означает вовсе не то, что Афраний различил с какой именно лозы сняли виноград, а только то, что этот виноград хорош по его оценке. Да и слыхано ли, чтобы воспитанный подчиненный открыто хулил вино, которым его угощает начальник?

Если мы обратимся к предшествующим редакциям романа, то увидим, что в них «тонкий знаток», похвалив лозу, спрашивал: «Фалерно?»[1]. Видимо такая невежественность Афрания показалась Булгакову излишней, и он смягчил ее, – в окончательной редакции Афраний уже понимает, что пьет не фалерно, но определить конкретную марку вина все же не в состоянии.
_______________________________________________________
[1] «Похвалил вино:
– Превосходная лоза. Фалерно?
– Цекуба, тридцатилетнее, – любезно отозвался хозяин» [Булгаков М. А. Великий канцлер. Князь тьмы. Сб. всех наиболее значимых редакций романа «Мастер и Маргарита». – М.: Гудьял-Пресс, 2000, с. 450].

[tsa]

III.XII.19. Так вот: первая часть приведенной фразы «Превосходная лоза, прокуратор…» должна бы свидетельствовать о том, что Афраний является именно таким тонким ценителем;

Она может свидетельствовать об этом только в воспаленном навязчивой идеей мозгу. Если вам нальют стакан вина, и вы, попробовав его, скажете: «Превосходное вино», – из этого ровно ничего не следует, кроме одного: или вы способны отличить хороший вкус вина от плохого, или, независимо от этого, вы хорошо воспитаны. Какие вообще есть основания считать, что Афраний был любителем дорогих вин и тратил на них свои скромные доходы? Из описания Булгакова этого не следует.

III.XII.20. с другой стороны, продолжение этой же фразы «… но это – не "Фалерно?» может принадлежать только совершеннейшему профану, поскольку спутать фалернское с грубой «цекубой» невозможно. Фактически эта фраза содержит нелепость, очередной парадокс, сравнимый с приведенной выше фразой о Тверской.
Возникает вопрос: зачем Булгаков сконструировал такую "нелепую" фразу?

Нелепость здесь только у Баркова. Прежде всего, как мы уже отмечали, цекуба не грубое, а лучшее италийское вино, что подчеркнуто в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона: «по свидетельству Горация, Плиния и Марциала, цекубское вино считалось лучшим сортом италийских вин»[1]. «Фалернское вино (Falernum vinum), золотистого цвета, вырабатывалось в Фалернской области (в Кампании), у подошвы и на склонах Массикской горы, и славилось в древности как один из лучших сортов вина, особенно если оно было выдержано в погребе около 15 лет. По достоинству оно уступало лишь цекубскому или сетинскому вину»[2].

Дремучее невежество Баркова и его поклонников, считающих вопрос о ЦЕКУБУ неопровержимым краеугольным камнем их бредовой «теории» просто потрясает. Неужели так тяжело заглянуть в словарь, прежде чем браться за рождение очередной безумной гипотезы?
______________________________________________
[1] Энциклопедический словарь. Том ХХХVII-А. Изд. Ф. А. Брокгауз (Лейпциг), И .А. Ефрон (С-Петербург). СПб., 1903, с. 900.
[2] Энциклопедический словарь. Том ХХХV. Изд. Ф. А. Брокгауз (Лейпциг), И .А. Ефрон (С-Петербург). СПб., 1902, с. 264.

[tsa]

III.XII.21. Причиной этого может быть намерение вызвать определенные ассоциации. В условиях, когда давно исчезнувшая марка вина существует только в произведениях классиков, ассоциация возникает в первую очередь с горьковской "Цекубу". То есть, с самим Горьким.

Причиной подобных ассоциаций, как мы убедились, может быть только неумеренно разгоряченное воображение. Горький покинул Россию за месяц до создания ЦеКУБУ и не имел к ее работе никакого отношения. А марка вина, хоть и давно исчезла, тем не менее, навеки прописалась в произведениях классиков. В то время как аббревиатура ЦЕКУБУ, как и десятки других не менее звучных и известных названий, прочно канула в лету уже в самый начальный период работы Булгакова над романом. Сначала ЦеКУБУ была «постановлением СНК РСФСР от 3 мая 1931 г. реорганизована в Комиссию содействия ученым (КСУ) при СНК СССР[1], а в 1937 году была ликвидирована и КСУ, а вопросы обеспечения научных работников были переданы Академии Наук СССР (см. тезис III.XII.8).

III.XII.22. Здесь важна еще одна отмеченная В. Г. Редько деталь: в 1 веке в долине, где выращивался виноград для "Цекубы", были проведены масштабные мелиоративные работы, одним из побочных эффектов которых явилось вырождение этого сорта винограда. Таким образом, вино Кекуба "не дожило" до того времени, когда его стали бы "легитимно" называть Цекубой. Такая норма произношения была канонизирована, когда о самом вине остались только воспоминания.
И последнее. В своем письме В.Г. Редько отмечает, что написание Булгаковым слов "кесарь", "кентурион" соответствует принятой в 1 веке норме. Остается добавить, что Булгаков не сразу пришел к этому – в ранних редакциях романа подобные слова имели у него современное, не соответствующее эпохе написание. Следовательно, можно утверждать, что исключение в отношении "Цекубы" сделано преднамеренно.

Барков из последних сил тщится найти хоть какие-то доводы в пользу своего разваливающегося тезиса, не понимая, что нормы произношения слов латинского языка сложились без каких-либо тонких исследований по их легитимности, а нынешнее произношение определяется не по строгим научным правилам, а по традиции. Как мы уже отмечали, даже самый ревностный приверженец санкт-петербургской школы не скажет «китата» вместо «цитата» (см. тезис III.XII.17). Соответственно, не звучит для русского уха и слово «кекуба», по сравнению с благородным благозвучием воспетого в стихах Горация слова «цекуба». По этой же причине не звучит и Бабилонское столпотворение, в сравнении с Вавилонским.
____________________________________________________
[1] «Любовь к архиву… была безгранична». Документы ГАРФ об оказании материальной помощи дочери Н. В. Калачова. 1926 г. (публикатор Н. С. Зелов) // Отечественные архивы. – 2004. – № 4. – С. 112.

[tsa]

III.XII.23. Таким образом, ответ на вопрос – "фалерно" или "цекуба", допустил ли Булгаков оплошность, скорее всего должен быть: в одном месте – "фалерно", в другом – "кекуба", сознательно именуемое Булгаковым "цекубой".

Исчерпывающий квалифицированный ответ на вопрос о фалерно и цекубе дан Яновской:

«В данном случае штука в том (и из истории текста романа это видно), что очень важный для писателя мотив густого красного вина возник почти одновременно с замыслом романа: этот мотив просматривается уже в первой черновой тетради, на ее разорванных листах. Название же вина, «Фалерно», появилось много позже – в 1938 году, в четвертой редакции романа, и притом поближе к концу – там, где Азазелло, выполняя поручение Воланда, появляется в подвальчике мастера.

В четвертой редакции это звучит так: «…Мессир мне приказал, – тут Азазелло отнесся именно к мастеру, – передать вам бутылку вина в подарок. И при этом сказать, что это вино древнее, то самое, которое пил Пилат. Это фалернское вино».

И «Фалерно»… Фалернское – известное вино. Может быть, внимание Булгакова оно привлекло благодаря звучанию: фалернское вино … И снова проверяется занимающая писателя подробность. Не знаю, где нашел и откуда выписал Булгаков эту неожиданную и обескураживающую фразу: «Falernum vinum золотистое вино»! Но точно знаю, куда вписал: все в ту же тетрадь «Роман. Материалы» (ОР БЛ, ныне РГБ, фонд 562, картон 8, ед. хр. 1, с. 46).

Золотистое вино! Но ему необходимо, чтобы вино было красным. Густое, красное вино – цвета крови. Что ж, писатель ищет другое вино для своих персонажей. Нечто равноценное фалернскому находит в книге Гастона Буассье «Римская религия от времен Августа до Антонинов» (Москва, 1914). Из рассуждения о рабах, пивших в дешевом кабаке, и их господине, который «наливал друзьям свое пятидесятилетнее фалернское или угощал цекубским вином Цинару или Лалагею», выписывает строку: «… пятидесятилетнее фалернское или угощал цекубским вином…»

Где-то в апреле или мае 1938 года – во всяком случае до перепечатки на машинке – возвращается к уже готовой 25-й главе и после описания трапезы Афрания (здесь она выглядела так: «Пришедший не отказался и от второй чаши вина, с видимым наслаждением съел кусок мяса, отведал вареных овощей») вписывает три строки:

«Похвалил вино:
– Превосходная лоза. «Фалерно»?
– «Цекуба», тридцатилетнее, – любезно отозвался хозяин».

В дальнейшем, диктуя роман на машинку, Булгаков отредактирует, по существу не меняя, и диалог Афрания и Пилата о вине, и реплику Азазелло в подвальчике мастера. А противоречие останется. В первом случае – «Цекуба», во втором – «Фалерно».

Время, отмеренное писателю судьбою, истекло…»[1]

Как видим, изначально упоминания о названии вина у Булгакова не было. Было просто вино. Например, в редакции от 15.09.1934 обсуждаемое место выглядит следующим образом:
«<…> Азазелло <…> внезапно вынул из растопыренного кармана темную бутылку в зеленой плесени.
– Вот вино! – воскликнул он и, тут же вооружившись штопором, откупорил бутылку»[2].

Только в апреле-мае 1938 года, перед началом перепечатки последней рукописной редакции романа, он обратил внимание на золотистый цвет фалернского и внес изменения в беседу Афрания с Пилатом, нечаянно сделав начальника тайной службы действительно «совершеннейшим профаном», ибо заставил его принять красное (в романе) цекубское за белое фалернское. Остается вопрос: почему Булгаков не исправил и реплику Азазелло в подвальчике Мастера, диктуя роман на машинку? Наиболее вероятной причиной этого может быть общая художественная незавершенность этой главы. Напомню, что именно в ней наличествует и единственная настоящая загадка в романе – таинственные обстоятельства смерти Мастера и Маргариты. Зачем Азазелло после отравления героев летал в особняк к Маргарите, и почему он не полетел в больницу к Мастеру? Что же собственно проверял Азазелло? Чужую работу или действие своих заклинаний? И как бы он ни был быстр, но какие-то мгновения после отравления Маргариты к моменту его появления в особняке уже прошли. Так почему же Маргарита, уже отравленная в подвале, умирает еще раз у него на глазах в особняке? Что же в действительности произошло с телами Мастера и Маргариты? Думаю, что рядом с этими действительно неясными вопросами меркнет вопрос о фалернском и цекубском вине.

Подводя итоги по поводу обещанного Альфредом Барковым чуда превращения ученой комиссии ЦеКУБУ в вино, мы вынуждены с глубоким прискорбием констатировать, что, несмотря на большое количество вылитой воды, указанное чудо ему не удалось. Гипотеза Баркова не выдерживает самой элементарной критики, ибо основана на глубоком невежестве, а не на реальных фактах.
_____________________________________________________________
[1] Яновская Л. Последняя книга или Треугольник Воланда с отступлениями, сокращениями и дополнениями. – http://abursh.sytes.net/rukopisi/yanovsk7a.htm
[2] Булгаков М. А. Великий канцлер. Князь тьмы. Сб. всех наиболее значимых редакций романа «Мастер и Маргарита». – М.: Гудьял-Пресс, 2000, с. 196.

Сообщение отредактировал tsa - 29.3.2008, 21:27