У Булгакова Маргарита становится ведьмой не по собственному желанию, а по зову крови, будучи прапраправнучкой одной из французских королев по имени Маргарита - Наваррской (1492-1549) или Валуа (1553-1615), которых молва связывала с нечистой силой. Кстати, в "Записной книжке" (1909) А. В. Амфитеатрова упоминаются "сочинения обеих Маргарит Валуа" - "подлинные памятники "любви", как понимало ее лучшее, самое избранное и образованное общество во Франции XV-XVII века", причем, по оценке автора, это "такая вонь, которой не то что в русских старинных памятниках литературы, но, пожалуй, даже и в изустных похабных сказках скоморошьих не встретишь. И притом, именно вонь грубая, беспримесная, без извинений и иллюзий. Вонь чувств и вонь языка". Может быть, в этом была одна из причин, почему Булгаков сделал французских королев любезными дьяволу. Воланд и его свита, подобно "добрым чертям" у Амфитеатрова, наказывают зло, карая Берлиоза, Поплавского, Степана Богдановича Лиходеева, Алоизия Могарыча и прочих, далеко не лучших представителей московского населения.
По мнению Амфитеатрова, "самый добропорядочный, милый и любезный из чертей, когда-либо вылезавший из ада на свет, конечно, Астарот" из рыцарской пародийной поэмы Луиджи Пульчи (1432-1484) "Большой Моргайте" (1482). Здесь добрый маг Маладжиджи, чтобы помочь Роланду и другим рыцарям-паладинам, вызывает дьявола Астарота, у которого "срывается с языка обмолвка, будто Бог-Сын не знает всего того, что ведомо Богу-Отцу". Маладжиджи озадачен и спрашивает, почему? Тогда дьявол поизносит новую, длинную-предлинную речь, в которой очень учено и вполне ортодоксально рассуждает о Троице, о сотворении мира, о падении ангелов. Маладжиджи замечает, что кара падших ангелов не очень-то согласуется с нескончаемой благостью Божьей. Это возражение приводит демона в бешеное негодование: "Неправда! Бог всегда был одинаково благ и справедлив ко всем своим тварям. Падшим не на кого жаловаться, кроме себя самих". Рыцарю же Ринальдо Астарот разъясняет "наиболее темные догматы веры", причем настаивает, что
Права лишь вера христиан.Закон их свят и справедливи крепко утвержден.
По прибытии в Ронсеваль Астарот прощается с рыцарями словами, вполне им оправданными:
Поверьте: в мире нет угла без благородства,Оно есть и в аду, средь нашего уродства.
Ринальдо сожалеет о разлуке с Астаротом, как будто теряет в нем брата родного. "Да, - говорит он, - есть в аду и благородство, и дружба, и деликатность!"
Вероятно, в связи с поэмой Пульчи в изложении Амфитеатрова Булгаков в подготовительных материалах к ранней редакции "Мастера и Маргариты" оставил имя Астарот как одно из возможных имен для будущего Воланда. Сатана в булгаковском романе к христианству относится уважительно, не борется с ним, а выполняет те функции, которые Иешуа и его ученику выполнять нельзя, почему и поручаются они потусторонним силам. По отношению к Мастеру и Маргарите Воланд и его свита ведут себя благородно и вполне галантно.
Булгаков учел и трактовку Амфитеатровым следующего места из гетевского "Фауста" (1808-1832): "Каков черт в роли проповедника морали в житейской мудрости, показал Мефистофель в "Фаусте" Гёте, дьявольски мороча студента, пришедшего к Фаусту за поучением и советом о выборе карьеры... Следуя дьявольским советам, студент - во второй части "Фауста" - обратился в такого пошлейшего 'приват-доцента", что самому черту стало совестно: какого вывел он "профессора по назначению". В "Мастере и Маргарите" поэт-богоборец Иван Бездомный из ученика ("студента") Берлиоза превращается в ученика Воланда и Мастера (чьим прототипом был Фауст). Следуя советам сатаны, он в финале действительно превращается в самоуверенного "пошлейшего профессора" Ивана Николаевича Понырева, неспособного повторить подвиг гениального Мастера.
Амфитеатров выделяет также "дьяволов-покаянников". Они - "довольно многочисленные в поэзии", "умевшие-таки найти спасение в милосердии Божием и возвращенные в рай, так сказать, на вторичную службу". К таким дьяволам он прежде всего отнес оплакавшего смерть Христа на Голгофе Аббадону из "Мессиады" (1751-1773) Фридриха Готлиба Клопштока (1724-1803). Эта поэма также послужила источником для создания образа булгаковского Абадонны, который, хотя и выступает беспристрастным демоном войны, но снимает свои темные очки, когда гибнет предатель барон Майгель, т.е. позволяет покарать зло.
В амфитеатровском "Дьяволе" перечислены определения сатаны, данные в Средние века: "сын печали, тайны, тени греха, страдания и ужаса". Булгаковский Левий Матвей называет Воланда "дух зла и повелитель теней", на что дьявол замечает, что "тени получаются от предметов и людей".
В заключение своей книги Амфитеатров утверждал: "Рост общественности есть рост нравственности; рост нравственности есть понижение страха внешней угрозы и повышение внутренней самоответственности. Вот почему из современных законодательств исчезает смертная казнь и многие жестокие кары, обыкновенные в прежнее время. И поэтому же исчезает и вера в дьявола-мучителя и в ад, полный осужденными грешниками, которым нет прощения. В средние века судьи, за самую ничтожную вину, угрожают смертью, а духовник адом, и оба имеют к тому основание, так как всякий другой довод был не убедителен в обществе буйном, грубом, невежественном и ничего не боявшемся, кроме смерти и загробной расплаты, воображаемой с чисто языческим материализмом. Повышение этического сознания параллельно погашает надобность и в смертной казни и в бесе. Царство страха сменяется царством разума. Правления деспотические сменяются правлениями либеральными. Впереди брезжит заря социалистического строя... Великому этическому деспоту, бесу, нечего делать в их условиях, и он исчезает, как король старого режима, бежавший от восставшего народа в бесповоротное и бесславное изгнание". Завершил же он свой труд словами итальянского исследователя Артуро Графа, чья книга о дьяволе послужила основой амфитеатровского труда: "Дело, начатое Христом восемнадцать веков назад (итальянец писал в конце XIX в. - Б. С.), закончила цивилизация. Она победила ад и навсегда искупила нас от дьявола".
Что страшнее: советские политические процессы или средневековые судилища над ведьмами? СССР - царство страха. "Говорящие галлюцинации". Читайте завершение>>>
У Булгакова Маргарита становится ведьмой не по собственному желанию, а по зову крови, будучи прапраправнучкой одной из французских королев по имени Маргарита - Наваррской (1492-1549) или Валуа (1553-1615), которых молва связывала с нечистой силой. Кстати, в "Записной книжке" (1909) А. В. Амфитеатрова упоминаются "сочинения обеих Маргарит Валуа" - "подлинные памятники "любви", как понимало ее лучшее, самое избранное и образованное общество во Франции XV-XVII века", причем, по оценке автора, это "такая вонь, которой не то что в русских старинных памятниках литературы, но, пожалуй, даже и в изустных похабных сказках скоморошьих не встретишь. И притом, именно вонь грубая, беспримесная, без извинений и иллюзий. Вонь чувств и вонь языка". Может быть, в этом была одна из причин, почему Булгаков сделал французских королев любезными дьяволу. Воланд и его свита, подобно "добрым чертям" у Амфитеатрова, наказывают зло, карая Берлиоза, Поплавского, 