Цитата(Пьерро @ 22.3.2009, 19:50)
Ну что ж, если в кране нет воды, значит выпили...
Вот вам весь диалог без купюр с моими комментариями. А воду выпили,конечно, жиды...
))
- Хорошо, - сказал Пилат, - да будет так.
Тут он оглянулся, окинул взором видимый ему мир и удивился происшедшей перемене. Пропал отягощенный розами куст, пропали кипарисы, окаймляющие верхнюю террасу, и гранатовое дерево, и белая статуя в зелени, да и сама зелень. Поплыла вместо этого всего какая-то багровая гуща, в ней закачались водоросли и двинулись куда-то, а вместе с ними двинулся и сам Пилат
(апокалипсические картины гибели России видит царь, галлюцинируя).
Теперь его уносил, удушая и обжигая, самый страшный гнев – гнев бессилия
(безволен, слабохарактерен, зависим прокуратор, не способен принимать самостоятельные решения, это и есть основная причина перехода власти в руки Афрания).
- Тесно мне, - вымолвил Пилат, - тесно мне!
Он холодною влажной рукой рванул пряжку с ворота плаща, и та упала на песок
(не державу ли со скипетром роняет на землю Император России?).
- Сегодня душно, где-то идет гроза, - отозвался Каифа, не сводя глаз, с покрасневшего лица прокуратора и предвидя все его муки, которые еще предстоят. «О, какой страшный месяц нисан в этом году!»
(в милосердии своем, сочувствуя и сопереживая с царем)
- Нет, - сказал Пилат, - это не оттого, что душно, а тесно мне стало с тобой, Каифа. – И, сузив глаза, Пилат улыбнулся и добавил: - Побереги себя, первосвященник
(кипит ярость бессилия в душе прокуратора, ищет он виновного в болезни его сына, но виновна только наследственность).
Темные глаза первосвященника блеснули, и, не хуже, чем ранее прокуратор
(должен подыграть прокуратору Каифа, показывая изумление, понимает он, как тяжела отцовская, царская доля императора Российского),
он выразил на своем лице удивление.
- Что слышу я, прокуратор? – гордо и спокойно ответил Каифа. – Ты угрожаешь мне после вынесенного приговора, утвержденного тобою самим? Может ли это быть? Мы привыкли к тому, что римский прокуратор выбирает слова, прежде чем что-нибудь сказать. Не услышал бы нас кто-нибудь, игемон?
(сам себе противоречит прокуратор, заговаривается от бессилия своего, не должны подданные видеть слабоумие государя)
Пилат мертвыми глазами поглядел на первосвященника и, оскалившись, изобразил улыбку.
- Что ты, первосвященник! Кто же может услышать нас сейчас здесь? Разве я похож на юного бродячего юродивого, которого сегодня казнят? Мальчик ли я, Каифа? Знаю, что говорю и где говорю. Оцеплен сад, оцеплен дворец, так что мышь не проникнет, ни в какую щель! Да не только мышь, не проникнет даже этот, как его… из города Кириафа. Кстати, ты знаешь такого, первосвященник?
(именно служители Синедриона наняли Иуду из-за призывов Иешуа разрушить здание храма прежней веры, так считает прокуратор, видимо, таким образом составлен донос от имени Иуды, который подал Пилату секретарь в конце допроса Иешуа Га-ноцри)
Да… если бы такой проник сюда, он горько пожалел бы себя, в этом ты мне, конечно, поверишь? Так знай же, что не будет тебе, первосвященник, покоя!
(не даст тебе покоя, взбаламученный Иешуа народ)
Ни тебе, ни народу твоему, - и Пилат указал вдаль направо, туда, где в высоте пылал храм, - это я говорю тебе – Пилат Понтийский, всадник Золотое Копье!»
Необходимое дополнение.
На гербе Российской Империи, как и на современном гербе Российской Федерации изображен двуглавый орел. В центре на груди орла помещен Всадник с серебряным копьем поражающий змею, образ Георгия Победоносца, Святого Георгия, Егория-воина, защитника от сил зла.
В Энциклопедии для детей, Издательство Аванта+, 2000 год, История России, часть первая, страница 57, написано, что начало символики российского герба следует от красновоскового оттиска печати Ивана III с грамоты от 1497 года.
На гербе Первопрестольного города Москвы, древней столицы Московского государства Георгий Победоносец поражает змею золотым копьем. Этот герб носили на груди все Российские монархи со времен Ивана IV Грозного.
Продолжим.
«- Знаю, знаю! – бесстрашно ответил чернобородый Каифа
(у патриарха Тихона была в основном чёрная, не седая, борода),
и глаза его сверкнули. Он вознес руку к небу и продолжал: - Знает народ иудейский, что ты ненавидишь его лютою ненавистью и много мучений ты ему причинишь, но вовсе ты его не погубишь!
(разберется сам народ иудейский и усмирит чернь)
Защитит его Бог! Услышит нас, услышит всемогущий кесарь, укроет нас от губителя Пилата!
(даже если царь не сбережет от бедствий, провидение само спасет страну)
- О нет! – воскликнул Пилат, и с каждым словом ему становилось легче и легче: не нужно было больше притворяться, не нужно было подбирать слова. – Слишком много ты жаловался кесарю на меня, и настал теперь мой час, Каифа! Теперь полетит весть от меня, да не наместнику в Антиохию и не в Рим, а прямо на Капрею, самому императору, весть о том, как вы заведомых мятежников в Ершалаиме прячете от смерти. И не водою из Соломонова пруда, как хотел я для вашей пользы, напою я тогда Ершалаим! Нет, не водою! Вспомни, как мне пришлось из-за вас снимать щиты с вензелями императора со стен, перемещать войска, пришлось, видишь, самому приехать, глядеть, что у вас тут творится! Вспомни мое слово: увидишь ты здесь, первосвященник, не одну когорту в Ершалаиме, нет! Придет под стены города полностью легион Фульмината, подойдет арабская конница, тогда услышишь ты горький плач и стенания! Вспомнишь ты тогда спасенного Вар-раввана и пожалеешь, что послал на смерть философа с его мирной проповедью!»
Необходимое дополнение.
Мировую катастрофу пророчествует прокуратор иудейский Понтий Пилат. Его устами ругает автор всю христианскую мораль, что прячет под своей защитой в Швейцарии, во Франции, в Германии и в Великобритании известных всему миру революционеров, социал-демократов, меньшевиков, единомышленников Вар-раввана. Неизбежный приход мировой революции предрекает прокуратор.
Не террористов ли Аль Кайды имеет в виду под арабской конницей М.А.Булгаков?
Сам, описывая ужас предстоящих картин свержения строя и развала империи, в бессилии своем, противореча себе, прокуратор, вступая в спор с первосвященником, сворачивает на скользкую дорогу компромисса с собственной совестью.
Списывает все беды, обрушившиеся на Россию, с прокуратора и с Афрания на первосвященника Иосифа Каифу.
Продолжим.
«Лицо первосвященника покрылось пятнами, глаза горели. Он, подобно прокуратору, улыбнулся, скалясь, и ответил:
- Веришь ли ты, прокуратор, сам тому, что сейчас говоришь? Нет, не веришь! Не мир, не мир принес нам обольститель народа в Ершалаим, и ты, всадник, это прекрасно понимаешь. Ты хотел его выпустить затем, чтобы он смутил народ, над верою надругался и подвел народ под римские мечи!
(грабь награбленное, религия – опиум для народа, гражданская война)
Но я, первосвященник иудейский, покуда жив, не дам на поругание веру и защищу народ! Ты слышишь, Пилат? – И тут Каифа грозно поднял руку: - Прислушайся, прокуратор!
Каифа смолк, и прокуратор услыхал опять как бы шум моря, подкатывающего к самим стенам сада Ирода Великого. Этот шум поднимался снизу к ногам и в лицо прокуратору. А за спиною у него, там, за крыльями дворца, слышались тревожные трубные сигналы, тяжкий хруст ног, железное бряцание, - тут прокуратор понял, что римская пехота уже выходит, согласно его приказу, стремясь на страшный для бунтовщиков и разбойников предсмертный парад».
Необходимое дополнение.
Конкретным словом обозначает конец самодержавия М.А.Булгаков вместе с мастером. Что могут значит слова «предсмертный парад», как не прощальный выход лично преданных Императору воинских частей.
Абсолютно точно указывает здесь мастер и М.А.Булгаков на виновника всего происходящего в России. Только для обмана цензоров не называет имени Иешуа.
Продолжим.
«- Ты слышишь, прокуратор? – тихо повторил первосвященник. – Неужели ты скажешь мне, что все это, - тут первосвященник поднял обе руки, и темный капюшон свалился с его головы, - вызвал жалкий разбойник Вар-равван?
(шепотом вразумил первосвященник Понтия Пилата, утихомирил его ярость, пристыдил).
Прокуратор тыльной стороной кисти вытер мокрый, холодный лоб, поглядел в землю, потом, прищурившись в небо, увидел, что раскаленный шар почти над самой его головой
(потупившись, смотрит в землю прокуратор, утирая тыльной стороной ладони холодный пот со лба),
а тень Каифы совсем съежилась у львиного хвоста, и сказал тихо и равнодушно:
- Дело идет к полудню. Мы увлеклись беседою, а между тем надо продолжать.
В изысканных выражениях извинившись перед первосвященником, он попросил его присесть на скамью в тени магнолии и обождать, пока он вызовет остальных лиц, нужных для последнего краткого совещания, и отдаст еще одно распоряжение, связанное с казнью
(взял себя в руки прокуратор, успокоился и перешел к процедурным вопросам).
Каифа вежливо поклонился, приложив руку к сердцу, и остался в саду, а Пилат вернулся на балкон
(милосердно и с достоинством держит себя первосвященник, без излишнего пафоса и злорадства принимая извинения прокуратора, щадя израненную, болезную душу царя).